– Правда? – язвительно спросил Каспер и тут же об этом пожалел.

Дарен отступил на шаг и уперся поясницей о ржавые перила. Одной дрожащей рукой он схватился за прутья, а второй коснулся своей груди и сжал ладонь в кулак, сминая ткань светлой футболки.

– Тебе меня не понять, – сломленно проговорил Дарен и вскинул глаза, в которых дрожала печаль, – но все же я попытаюсь пояснить. Невозможно искренне любить кого-то, если не любишь себя. Иначе это не любовь, а способ самоутвердиться и что-то себе доказать.

Каспер задумался. А любил ли себя он?

Еще пару недель назад он бы усомнился в ответе, но сейчас знал его наверняка. Дарен, может, и не помог Касперу принять себя, но чувства к нему точно дали к этому толчок.

«Я не ошибка!» – кричал в воспоминаниях голос Каспера, записанный на диктофон. И Элон в этом больше не сомневался.

– Я не хочу использовать твою любовь, чтобы притворяться перед самим собой, будто я – не пустое место. Будто я и правда важен.

– Кретин, – тихо буркнул Каспер, но Дарен все равно услышал. Кончик его губ дернулся в кривой улыбке.

– Я не смогу полюбить кого-то, пока сам не полюблю себя.

– И это все, что ты мне скажешь, возможно, прощаясь?

– Нет. Прощаясь, я скажу, что ты замечательный, Каспер.

Горло сдавили подступающие рыдания. Каспер стиснул челюсти, чтобы изо рта не вырвался непрошеный всхлип. Замотал головой, прогоняя слезы, и заставил себя рассмеяться. Это лучше, чем расплакаться у Дарена на глазах и навсегда остаться в его воспоминаниях таким – разбитым и отвергнутым.

– Серьезно. Я всегда думал, что ты обычный говнюк, который затесался в компашку таких же говнюков, – не замечая за смехом Каспера боли, заявил Дарен.

– А я оказался «замечательным» говнюком, – Каспер изобразил в воздухе кавычки, цитируя Дарена, за что тут же оказался пронзен укоризненным взглядом точно стрелой.

– Ты лучше, чем думаешь о себе. Понятия не имею, что у тебя в голове было, когда ты решил подружиться с Тобиасом Вальетти, но рад, что из-за чего-то твои мозги встали на место.

«Ты. Это был ты», – мог бы признаться Каспер, но не стал. В вопросе чувств они уже расставили все точки над «i».

– Ты нравишься мне, Каспер. Очень. Честно. И если бы все было иначе…

– Не надо, – перебил Каспер, старательно не глядя в глубокие карие глаза.

Он смотрел на небо, где уже загорелись звезды, на реку, от которой веяло холодом и тоской, на опрокинутую коробку с пиццей… Но только не на Дарена.

– Не корми меня этими «если бы». Они не помогают, а делают только хуже. Неужели не понимаешь? У нас есть только «сейчас».