29 декабря 1989 г. в интервью газете «Известия» Наджибулла вспоминал: «Как я стал революционером? Учился в лицее в Кабуле, а отец мой служил в Пешаваре, и я к нему ездил каждый год на каникулы. Где-то за Джелалабадом обычно был привал. И там, у прозрачного водопада, все отдыхали. Женщины обычно чуть выше поднимались, мужчины отдельно у подножия останавливались. И вот одна женщина бежит по тропинке сверху и кричит кому-то из мужчин: у тебя сын родился. Все стали подниматься наверх. И я смотрю, минут двадцать всего прошло, и эта женщина, что родила, поднялась на ноги, завернула сына в шаль и тронулась с караваном кочевников в путь. Я ощутил какой-то внутренний толчок, меня била дрожь. Как же так, думал я, почему афганская женщина должна рожать на земле, среди камней, как беспризорное животное! Поверьте, ни о какой революции я тогда не подумал, просто гнев и стыд душили меня. Ведь я любил свою землю и свой народ. Что же, он должен жить хуже всего рода человеческого?»

Это рассказывал бывший шеф тайной полиции, которого афганцы прозвали «Быком Наджибом» за его жестокость и недюжинную физическую силу.

Напоследок Наджибулла получил от Кремля инструкции: он должен прекратить продвигать коммунистическую идеологию, начать переговоры с моджахедами, создать коалиционное правительство и обрести народную поддержку. Если бы ему все это удалось, СССР мог уйти из Афганистана с чистой совестью.

Наджибулла очень старался. Он переименовал ХАД в ВАД – но все знали, что это прежняя страшная тайная полиция. Он переименовал Национально-демократическую партию Афганистана в «Ватан» (перс.  – Отечество) – но патриотические гимны никто не пел. Он изменил государственный флаг, отказался от должности генерального секретаря и стал президентом – вторым в истории страны после Дауда, свержение которого привело к войне; однако афганцы не доверяли Быку. Он подготовил новую конституцию, провозглашающую Афганистан исламской республикой и гарантирующую всем гражданам равные права и свободы, – но его никто не поддержал. Он начал строить мечети и медресе. Он призывал к национальному примирению. Он предложил министерские портфели лидерам джихадистов. Бесполезно. План Наджибуллы мог сработать десятью годами ранее, но к концу 1980-х гг. утекло слишком много крови. Моджахеды пожали плечами, почистили ружья – и двинулись на Кабул.

Тем временем ООН продолжала миротворческий процесс по Афганистану в Женеве. На протяжении десяти лет представители разных стран ездили в Швейцарию и вели бесплодные разговоры, пока в 1987 г. Горбачев не заявил, что начнет вывод войск в следующем году, – и ему было все равно, что случится в Афганистане: да хоть апокалипсис. Параллельно СССР хотел получить какие-то гарантии от США и Пакистана насчет неприкосновенности афганских границ; он хотел, чтобы Вашингтон пообещал не снабжать боевиков оружием; он хотел еще чего-то – но оппоненты не желали уступать, и Советский Союз был не в состоянии настаивать на своем, потому что он разваливался.