С. С. Спектакль “Юнона и Авось” – выдающееся событие в театральной жизни страны. И я бы хотела, чтобы мы вспомнили, как он появился.

З. Б. Когда Алексей Рыбников начал писать музыку к “Юноне и Авось”, он пригласил нас послушать, как он это назвал, “сорок минут музыки”. Я послушала и опупела совершенно. И сказала: “Андрюша, это замечательно! Ничего подобного ни на эстраде, ни вообще в пространстве нашей музыкальной жизни давно не было. Обязательно соглашайся!” Андрей начал что-то возражать, а я ему: “Даже не разговаривай, ты потом поймешь, как это замечательно”.

И вот в Ленкоме начали работать над этой инсценировкой – назовите как угодно – поэмы Вознесенского “Авось”, ну, ругались, как всегда. Поэт, конечно, хотел, чтобы было побольше стихов и каких-то его шуточек. Захаров целенаправленно держал курс на духовную пьесу, в чем большую роль сыграл Рыбников – он очень религиозный человек. Но все были молодые, всё делали с восторгом, они обожали этот спектакль… Волновались, разрешат ли постановку. Обрядовые мотивы в музыке Рыбникова, Богородица, “Аллилуйя”, свечка – и плюс рок-музыка! – в 1981 году это просто нереально. Но все же пропустили, а потом наступило другое время. И этот великий спектакль живет до сих пор.

С. С. Зоя Борисовна, сколько приблизительно написано песен на стихи Андрея Андреевича?

З. Б. Около двадцати. И каждая – шлягер. Какую бы вы ни назвали. Самая “быстротечная” – это “Миллион алых роз”. Мы тогда были в Пицунде с Андреем Андреевичем, поэтому “Жил-был художник один” – это Пиросмани. И вся эта песня как бы про Пиросмани. Мелодия, конечно, замечательная.

С этой песней связана одна история. Мы были в Японии, нас привезли в шикарный ресторан и говорят: “Здесь поет лучшая эстрадная певица Японии”. Выходит маленькая, щуплая такая, японская женщина, очень изящная и начинает петь “Миллион алых роз”! И никто не знает, что в зале – автор слов. Но особенно я люблю финал этой новеллы. Через некоторое время эта певица узнала, что тогда Вознесенский был в зале, и приехала в Россию! Нас нашли через посольство. Мы, конечно, с ней встретились, подарили ей сколько-то роз, были на концерте, общались.

С. С. Не могу не затронуть важный аспект деятельности, к которой и Андрей Андреевич имеет отношение, но главная фигура в ней – вы. Я имею в виду ваше детище – премию и фонд “Триумф”. Просуществовал он почти двадцать лет. Через эту премию прошло… сколько же человек прошло?

З. Б. Близко к ста. И артисты, и писатели, и музыканты. Когда листаешь страницы прошлого, понимаешь, что за восемнадцать лет существования премии “Триумф” ни в жюри, ни среди лауреатов премии нет ни одного человека, за которого было бы стыдно. Я не хочу и не люблю говорить на эту тему и никогда не давала интервью про то, как я это сделала, но, мне кажется, у меня есть такое свойство – понимать людей. Дар разговаривать с каждым человеком по-своему, помогать, если могу. Я где-то уже говорила: человеку в жизни выпадает очень немного счастья. Минуты, часы. Но если человек наделен судьбой, родителями способностью воспринимать чужие успехи как свои собственные, он непременно будет счастлив – это ему органично.