С. С. В тяжелые минуты жизни, когда уходили близкие, когда предавали друзья, когда постигали разочарования, музыка вам помогала или важна была тишина?

В. Г. Музыка усиливала горечь этой утраты. Усиливала. Она уносила тебя куда-то от быта в вечность.

С. С. Валентин Иосифович, а как получилось, что у вас появилось стихотворение, посвященное Сальери, а не Моцарту?

В. Г. А мне интересен Сальери.

С. С. Вы бы наверняка сыграли Сальери с бо́льшим удовольствием, чем Моцарта. Почему?

В. Г. Хотите, я прочитаю стихотворение, и вы поймете?

С. С. Конечно хочу.

В. Г.

С. С. И тем не менее Сальери в концертах исполняют гораздо реже, а слушать мы продолжаем Моцарта.

В. Г. С Андрюшей Мироновым я играл графа Альмавива в “Фигаро” под “Маленькую ночную серенаду”. Как хорошо, что такая музыка есть, это с ума можно сойти!

С. С. Валентин Иосифович, а вас учили в детстве играть на музыкальных инструментах?

В. Г. Мама как-то сказала, что купит пианино, и пошла со мной в магазин. После войны трофейными инструментами магазин был просто завален. Знаете, я потом уже, позднее, в океанариуме видел: акула на акуле, акула на акуле – и все агромадные! – и я вспомнил этот магазин, вот так стояли рояль на рояле. Мы долго ходили, я дергал маму: “Купи, купи, купи”. А она говорит: “Нет подсвечников ни на одном, я не буду их покупать”. Вот поэтому я не стал музыкантом. Подсвечников не было, подсвечников.

С. С. А часто ли вы пели в спектаклях?

В. Г. Нет, не часто. Эльдар Александрович Рязанов попросил меня спеть в “Гусаре”. Романс замечательный, и я стал петь. Дурака валял. А еще пел знаете где? Перед тем как уйти от Пети Фоменко из Театра на Малой Бронной, я репетировал Оливера в спектакле по комедии шекспировской “Как вам это понравится”[85]. И я там хотел петь – Юлий Ким написал для спектакля прекрасные песни. А потом как-то была передача по телевизору, мы говорили о Киме. И Петя спросил: “Вот эту песню помнишь, как ты пел?” Я кивнул и спел:

А он говорит: “А еще раз?” “Да я хоть двадцать раз перепою”. И опять: “Я ненавижу брата! Я ненавижу его!..” Он: “Слушай, опять не получилось, давай еще перепой”. Так я раз десять пробовал, и все десять раз вклинили в эту передачу. Это была лучшая и самая смешная передача в мире.

С. С. Вы сегодня говорили, что в стихах есть и своя музыка, и свой ритм. Как вы считаете, нужно ли обладать особым музыкальным слухом, чтобы писать стихи?

В. Г. Думаю, что нет. Сначала появляются стихи, а музыка сама возникает. Возникает, как и в любом виде искусства, от одного и того же – от чувства. От того, врете вы или не врете. И если это правда, и это прожито, и это взволновало вас, и вы не можете молчать, в стихах есть уже музыка.