С. С. Печально. А теперь из другой оперы вопрос. У меня много друзей в балетном мире, но спросить, пожалуй, могу только тебя. Наблюдая за танцовщиками, за балеринами, я понимаю, что вам присуще какое-то особое отношение к своему телу. И взаимоотношения с собственным телом, взаимоотношения души и тела совсем другие, нежели у людей, для которых постоянное зрелище своего отражения в зеркале, постоянная оценка каждой мышцы и ее состояния, каждого поворота и каждой линии не является профессиональной необходимостью. Я знаю балерин, которые уже давно не танцуют, но каждый день делают класс – для себя. Мне вот что всегда было интересно: как ты относишься к собственно наготе? По-моему, ты да и не только ты, вообще танцовщики, спокойно могут раздеться и остаться в костюме Адама и Евы.

С. Ф. Ну, сейчас уже не так спокойно!

С. С. Существует даже целая серия такого рода фотографий. Володя Глынин, например, сделал целый проект – арт-историю “Лебединое озеро”[86].

С. Ф. И продолжает делать.

С. С. Да, продолжает делать еще более смелые проекты, где он уже тебя раздевает целиком. Скажи, что ты чувствуешь? Есть ощущение некоего куража? Или для тебя это нормально, разделся, и всё. И сижу голый…

С. Ф. Очень хороший вопрос о взаимоотношении со своим телом. Я это понимаю, как никто другой, наверное, хотя трудно говорить за кого-то другого; в других профессиях, может быть, еще есть такое, но о себе могу сказать однозначно. Всегда, изо дня в день, я прислушиваюсь к себе и пытаюсь почувствовать, рассмотреть, в чем нуждается, чего просит мое тело. Потому в нашей профессии зеркала – это необходимость. Если у тебя будет такая возможность, зайди и посмотри гримерную, в которой мы переодеваемся. В ней нет стены, на которой бы не висело зеркало в полный рост, от пола до потолка. Не для того, чтобы мы заходили и собой любовались: ах, какие мы божественные, фантастические со всех сторон, в одно зеркало смотришься, в другом отражаешься… Нет, просто того, что тебе важно, никто другой не увидит и тебе не скажет, никто…

С. С. …кроме зеркала.

С. Ф. Да, именно это я и хотел сказать. Глядя в зеркало до и после репетиции, я могу увидеть в себе какие-то изменения. Это может быть все что угодно: сутулость, неправильно сформировавшаяся мышца пресса или, скажем, неправильно работают мышцы спины, не так выглядит сегодня форма ягодицы, которая позавчера выглядела иначе. Мимолетом, мимоходом, но я должен это замечать, поскольку за это я тоже отвечаю.

Но еще важнее то, что тело подсказывает мне изнутри, чего ему не хватает, чего оно бы сегодня хотело. Нужно ли выпить стакан воды или, может быть, чуть-чуть коньяка или съесть что-то острое и соленое, либо, наоборот, сладкое и кислое. Меня часто спрашивают: “А есть ли у вас особая диета? Как вы ее соблюдаете?” Да все очень просто. Если я чувствую в чем-то необходимость и мой организм со мной согласен, я могу съесть и мясо с картошкой да еще взять себе половину торта и разделить его с коллегами и друзьями. То есть это все возможно… Понимаешь, когда мне говорят, к примеру: “Ой, как ты хорошо выглядишь сегодня!” – слышать это приятно, но для меня главное то, что я чувствую сам. Иногда я могу встать с утра с опухшим лицом, или не в настроении, или чувствуя себя усталым. Это значит, что я выработал свой ресурс, его нужно восполнить: мне надо, может быть, послушать громкую музыку, с кем-то поговорить, что-то съесть, чтобы накопить то, с чего я могу опять начать. И мне не стыдно сказать, что я проснулся сегодня с какими-то шрамами от подушки или с опухшим глазом. Я человек непьющий, не ухожу в запои, потому мне особенно неприятно, когда я себя вижу таким в зеркале. И тогда я задаю вопрос: тело мое, что нужно сделать с тобой, чтобы все это прошло? Скажи мне?