— Как повозишь? — не поняла та.

— На кровати, тетечка…

Протиснувшись между стеной и спинкой койки, Лёдя руками и грудью стронула ее с места. Койка была на колесиках, но боль наискось резанула Лёдю. Перед глазами поплыли круги. Упершись ногами в плинтус, она все-таки не дала койке остановиться и покатила к окну.

Лёдя ступала вроде как по горячим углям, боль обжигала ей нутро, но она толкала и толкала койку, ожидая конца мучениям. Пусть они будут в сто раз труднее, — она все равно выдержит. Только бы не помешали, только бы скорее окончился этот кошмар. Лёдя почти ненавидела спокойную сестру, привыкшую к страданиям больных, и медлительного, сдержанного врача, не желавшего рисковать.

«Как они могут?!»

Докатив койку до окна, она, не передохнув, покатила ее обратно. Ноги дрожали от напряжения, скользили, коленки больно стукались о спинку. Лицо покрылось холодным потом. А Лёдя упорно толкала койку, пока женщины не подняли кавардак.

Прибежали няня, сестра, врач. Лёдю насильно уложили в постель, и испуганная сестра уже не отходила от нее. Она сидела на табуретке и следила за каждым ее движением.

— Да делайте вы что-нибудь! — молила Лёдя. — Делайте, бессердечные!..

Однако только на следующую ночь ее взяли в операционную. Лёжа плашмя на твердом белом столе, ослепленная колючим светом, она чувствовала, что теряет последние силы. Чувствовала и ничего не могла поделать.

— Крепитесь, крепитесь, пожалуйста, — просил врач, но силы у Лёди убывали и убывали.

Когда все, казалось, стало налаживаться, вдруг погас свет.

— Лампу! — нетерпеливо крикнул врач.

Его голос будто стеганул Лёдю по глазам, она зажмурилась, содрогнулась и потеряла сознание.

5

Поправлялась Лёдя быстро. В выходной день няня принесла ей письмо и передачу от матери — банку сливового компота, цукаты, халву, которую Лёдя любила, как девчонка. В письме мать просила, чтобы она, если можно, подошла к окну — хотя бы показалась.

Получив письмо, волнуясь, Лёдя набросила халат и заторопилась к окну. Но внизу увидела не мать, — та, видно, в приемном покое ожидала ответа, — а Киру, Прокопа и Тимоха. «А этот чего заявился? — сердито подумала она и, распахнув окно, прилегла на подоконник. — Наверное, практику проходит у нас… Значит, и Юрий в цехе. Этого еще не хватало!» Она зябко поежилась.

Ей заулыбались. В руках у Прокопа были цветы. Он размахнулся, и букет, описав дугу, попал в окно. Лёдя подхватила его на лету, поднесла к лицу, не способная что-либо сказать или поблагодарить.

— Ну, как успехи? — наконец спросила она.