Они так ничего и не сказали. Но в тот же вечер Вагн, взяв собак, ускакал на охоту, а нам сообщили, что он не вернется, пока не подстрелит добычу.

* * *

Через семь дней на Йомсбург налетел шторм. Он побил все зерновые, снес крышу с курятника в северной части города. После шторма пять дней и ночей лил дождь, а потом туман опустился на крепость, песчаные холмы и окрестные леса. Знающие люди сказали мне, что наступила осень. В этом году она пришла раньше, а это значило, что зима будет холодной. Зимы в стране вендов суровые, так у нас, норвежцев, было принято думать. В какие-то годы лед сковывал все Балтийское море, и был он таким толстым, что целое войско могло добраться до земель Олофа Шетконунга.

Мои обязанности в Йомсборге были прежними. Каждый день до обеда я тренировался с датским топором, а потом вместе с Бьёрном мы шли на верфь делать новый боевой корабль. Аслак узнал, что я понимаю в кузнечном деле, и в один из дней привел меня в оружейную мастерскую, где меня уже ждал Ульфар Крестьянин. Он не был кузнецом, но он посчитал, что раз уж я умею ковать, то мне следовало самому сделать себе боевой топор. У Крестьянина были свои соображения, как должен выглядеть топор. Кусок железа уже лежал на наковальне, поэтому я сунул его в огонь и спустя некоторое время начал с ним работать, а Крестьянин сидел на табуретке возле стены и пристально за мной наблюдал.

С того дня бо́льшую часть времени я проводил в кузнице. Вагн должен был уже скоро вернуться с охоты, во время которой у него было достаточно времени, чтобы основательно обдумать требования Свейна Вилобородого. В какой-то момент я подумал, что он отрубит головы Торкелю и его людям, но Вагн прекрасно понимал, что тогда то же самое произойдет с его людьми, которые сейчас находились у Свейна. Пока Вагн решил оставить все, как есть; теперь и у него, и у Свейна были пленники, которых надо было содержать. Они не должны были знать никакой нужды. Хёвдинг, позволяющий своим пленникам голодать, поступал низко и был недостоин носить это звание. К тому же среди людей Торкеля было много бывших йомсвикингов, поэтому они разместились в общих домах, где жили до этого. Теперь я часто видел Торкеля, прогуливающегося вместе с Аслаком: казалось, что они давние друзья, обычно серьезный Аслак смеялся над тем, что говорил Торкель.

Мне потребовалось двадцать два дня, чтобы изготовить датский топор: восемнадцать дней я занимался самим топором и четыре дня – топорищем. Один из кузнецов, чернобородый венд с необычным именем Вилли Репей, показал мне, как можно сделать кусок железа продолговатым, потом обернуть его вокруг жерди так, чтобы оставалось место для топорища, когда он затвердеет. Само полотно я делал тонким и складывал в несколько слоев, прежде чем у меня получилась нужная форма с бородкой и выгнутым лезвием. Я насадил его на палку и опробовал, но Крестьянин казался недовольным результатом, и мне пришлось снова вернуться в кузницу и поместить топор в огонь. Он видел, как я передвигался, и прекрасно знал, что я хромаю так же, как и он, поэтому топор должен был призван защитить мои ноги, которые двигались медленнее, чем у других людей. Поэтому в итоге я выковал тонкий и очень легкий топор с бородкой, заканчивающейся острым шипом. Я приделал еще наконечник копья на хвосте топорища. Я придумал это сам, но Крестьянин объяснил мне, что это была глупая затея: в случае если кому-то удастся захватить мой топор, то хвост могут направить мне в грудь. Так что мне пришлось его снять. Лезвие топора я сделал таким тонким, что оно легко перерезало человеческий волос, а топорище было из прямого, без сучков, ствола вяза. Я вбил клин в топорище так, чтобы топор не соскочил, и смазал его льняным маслом.