Холодный ствол впился в висок.

– Нет! – пропищала Варя: голос застрял где-то посреди горла.

Слёзы застлали глаза. Мир смешался в какое-то серо-белое, до боли в глазах яркое полотно.

– Ты этого не сделаешь! – уверенно отрезал папа, хотя на последнем слове голос его сорвался. – Ты не убийца. И не убиваешь невинных.

Зимин в самом деле убрал пистолет от Вариного виска, и Варя качнулась, готовая грохнуться прям здесь на наледь под снегом. Отстранённо скользнула взглядом по пустырю. Вокруг собирались проблесковые маячки, режущие глаза, выстраивали оцепление, а на линии десятиэтажек муравьишками мельтешили люди, звери. Свет проблесковых маячков и вопли полицейских сирен манили их, как лампы – мотыльков. Наверняка, кто-то уже успел залить всё в сториз инстаграм. Все собирались снимать и смотреть кино, и никто не вмешивался в разборки. «Завтра весь интернет будет трубить, что наш город по праву возвращает звание бандитского… Папе не понравится», – успела ухватиться Варя за мысль среди всей каши, что творилась в голове.

– У тебя у самого дочь, Семён, ты должен меня понять. Если ты её отпустишь, то можешь не ждать от меня удара. Просто потому что мы с тобой виделись только в школе. Просто потому что тебе не за что отвечать передо мной. Как и мне – перед тобой.

– Серьёзно? – хохотнул Зимин издевательски и очертил дулом лицо Фила. – Ты живёшь припеваючи, как и Шах, и все – все вы! А я должен искупать вашу вину! Я, а не вы, вижу по ночам пламя и невинных людей. Это вы должны были сгореть тогда, а не те люди! Я избавил вас от этого, и что получил? Если бы не я, ты бы сгорел…

– Нет, – с поразительным спокойствием и равнодушием выдохнул папа. – Ты сам сказал, что разводящий Олег остался в девяносто восьмом году. Поджёг «Туманную леди» ты в нулевом.

– Ты был в тот день в «Королеве». И если бы Шах не заплатил мне больше, чем Марк – сгорел бы.

– Нет, – папа выдохнул это очень тихо, но слово громовым раскатом прокатилось над пустырём и, наверное, даже долетело до близлежащих домов. – Я в тот день был с семьёй. А Вари ещё и на свете не было. Мы тут ни при чём. «Туманная леди» – дело исключительно ваше с Шахом. Так что… – папа коснулся горла и надавил медленно и твёрдо: – Просто отдай мне дочь. Пожалуйста.

Зимин замер. Варя тяжело дышала, сжимая ослабевшие пальцы свободной руки в кулак. И вдруг её отпустили. Натяжение на висках исчезло, кровь ударила в голову. Кто-то небрежно толкнул её под лопатки.

– Иди, не оглядываясь, – глядя на неё, одними губами произнёс папа.

И Варя пошла.

Она не помнила, как сделала эту сотню шагов. Но эта сотня, определённо, стала для неё самой длинной в жизни. Земля уплывала в сторону. Дрожащие ноги никак не хотели слушаться, потрёпанная замусоленная коса маятником покачивалась на груди, Варя смотрела на мир сквозь слёзы.