В сознании совершенно не к месту всплыл тренер по вольной борьбе. Его педагогические способности, конечно, были сомнительными, но мужиком он был мировым. «Ох, Шаховской, – говорил он, с пары ударов бросая Фила на лопатки. – Всё в тебе ничего, кроме гордыни! Владеть телом ещё не значит успешно драться! Какого фикуса ты лезешь на соперника, который явно поопытнее тебя? Прям как отец твой – тот тоже никогда не умел соперников выбирать. Ну, а фигли нам, спортсменам – так, что ли?»

Фил осклабился и покосился на предплечье Зимина, находящееся на линии удара локтя. Хватка Зимина ослабла то ли от усталости, то ли от азарта. Краем глаза Фил заметил, как плавно сдвинулся с места ОМОН. Нужно было, чтобы Зимин этого заметить не успел.

«Ну, а хули нам, спортсменам!» – мысленно повторил Фил и, рванувшись из хватки, вдарил локтем по правому предплечью Зимина. Рука ушла вниз вправо в унисон с оглушительным хлопком.

Вопли рыжего, запах крови и пороха, топот ОМОНа – всё смешалось для Фила в одну длиннющую абстрактную панораму. Его замутило, земля куда-то поплыла. Фил устоял: навалился спиной на машину и поднял голову к небу.

Оно было чистым-чистым и ярким-ярким: наверное, это и была лазурь, о которой писали поэты. Фил глубоко вздохнул и поднял руки на уровень глаз. Покрасневшие пальцы дрожали. Адреналин разливался по крови чистым огнём – не иначе.

Фил посмотрел на отца. Тот стоял, по-прежнему спокойный и невозмутимый, и если бы не испарина, блестевшая на лбу, и плотно сжатые губы, можно было подумать, что он всю жизнь готовился к этому событию.

– Ты идиот, Фил?! – гаркнул отец, столкнувшись с сыном взглядом.

– Всегда пожалуйста, папочка, – саркастично отозвался Фил.

Нет, он не ожидал, что отец кинется ему на шею с благодарностью за спасение жизни – не для этого он бил. Но…

Надеялся.

– Ты шальной! Ты вообще не оцениваешь ситуацию, да?

– Мне кажется, это ты как раз её недооцениваешь. Он мог в тебя выстрелить!

– Не мог. У него кишка тонка.

– Но этого-то подстрелил, – Фил кивнул на рыжего, которого под их ногами укладывали на носили врачи скорой помощи.

– Потому что ты рванулся! Вечно тебя втягивает в какое-то дерьмо!

– Хочу заметить, что сейчас я расплачивался за твои грешки! – фыркнул Фил.

Зимина, который всё время, оказывается, катался по снегу, глупо пытаясь сопротивляться ОМОНу, наконец скрутили и потащили в машину. Фил продолжал испытующе смотреть на отца, силясь найти в нём хоть капельку человечности и отцовской любви. Ему не нужны были горячие объятия, как у Олега с Варей – просто слова «сын» хватило бы с лихвой.