Отец молчал.

Олег прошёл мимо схлестнувшихся взглядами Шаховских и отметил, что Фил очень сильно похож на молодого Андрея, ещё не избалованного властью оружия и лёгкими деньгами. Ещё благородного и бездумно рискующего.

Олег открыл дверь «Mercedes». В автомобиле оставались Варины вещи, а именно телефон, без которого существование ребёнка было невозможным. Салон машины опустел. Водителя и Зимина скрутили, от Игоря, рыжего подельника Зёмы ещё с девяностых, осталось лишь кровавое пятно на снегу. Олег забрал Варину шапку, рюкзак и смартфон – вещи, которым бессмысленно было фигурировать в деле.

В ограждение рвались журналисты (кто их только сюда вызвал?!), намереваясь первыми осветить свежие скандальные события спустя четырнадцать лет умиротворённой тишины. «Опоздали, – не без едкой усмешки подумал Олег, – вон, в соседних домах, наверное, уже штативы поставили и документальное кино снимают. Бандитский Петербург». Олег хлопнул дверью машины и замер.

Андрей Шаховской, совершенно незаслуженно (да, парень поступил опрометчиво, но исключительно героически) наорав на сына, придержал Зимина и продолжал растаптывать его, и так хорошенько пришибленного ОМОНом.

– Запомни, Зёма, – с ядовитой сладостью протянул Шах, – очень плохо, когда хозяин – бывший раб. Но ещё хуже раб, возомнивший себя хозяином.

– Шах, – встал рядом с мрачным Филом Олег, – ты вместо того, чтобы пафосными фразами бросаться, лучше б сына поблагодарил. Он у тебя… Пацан!

«Даже удивительно», – так и крутилось на языке, но усугублять и без того напряжённую обстановку определённо не стоило. Фил посмотрел на него чуть снизу, несмотря на почти равный рост, и неловко усмехнулся. Олег одобрительно похлопал его по плечу – парню сейчас как никогда нужны были поддержка и благодарность.

Он определённо был не прав: Артём и Фил – лучшие из современных подростков, которые могли оказаться рядом с его дочерью. Они сегодня спасли её. Один – спокойствием и собранными действиями. Второй – импульсивностью и силой. Да, они были совершенно не похожи на Олега и его сверстников в юности. Но, пожалуй, это было и к лучшему.

Ладонь по-прежнему лежала на плече Фила. Парень был явно напряжён: его пальцы подрагивали, дыхание сбивалось. А Андрей продолжал измываться над Зиминым. Олег хлопнул Фила по спине и протянул ему ладонь для рукопожатия:

– Безумству храбрых поём мы славу! Безумство храбрых – вот мудрость жизни… – в ответ на недоумённый взгляд парня, пояснил: – Горький. Ты сегодня рискнул ужасно, но не зря.

– С-спасибо, – потирая одной рукой шею, другую Фил неуверенно вложил в протяную ладонь. – Это… Вы Варе можете кое-что сказать?