Утром рано он пришёл в барак, выбритый, любезный, с приятной улыбкой. Его сопровождало двенадцать казаков без винтовок, но с нагайками, и поручик мягко сказал:

— Ну как, вчера побунтовали, правда? Ну это ничего. Вы все лежите, и кровь не даёт вам покоя. Я, господа, знаю, что вы интеллигенты и что вы представляете из себя самых лучших людей. Разрешите просить вас всех выйти на двор. Будьте так любезны, господа унтер-офицеры!

Они выходили, удивлённые этой любезностью, а Воробцов, подходя к другой группе, продолжал:

— Ну, вы тоже выходите на двор. Я думаю, что и среди вас много интеллигентов и унтер-офицеров!

А когда все собрались на дворе, Воробцов, продолжая быть изысканно любезным, сказал:

— Господа, кто с образованием, кто вольноопределяющийся и кто унтер-офицеры, тех прошу перейти на левую сторону.

На дворе трещал мороз, и если бы даже не было заранее известно, что интеллигентных не наказывают и не гоняют на работу, все перешли бы на указанное место очень быстро. Все сразу хлынули на левую сторону, на старом месте остался только один солдат Швейк.

Поручик подбежал к нему:

— Почему ты не идёшь за своими товарищами? Что, разве ты не заодно с интеллигенцией?

И солдат Швейк, взяв под козырёк и лаская поручика взглядом своих голубых глаз, невинно сказал:

— Дозвольте сказать, не могу я. Я глупый. Совсем глупый.

— Настоящий дурак, — подтвердил Воробцов, когда тот вытаращил на него свои глаза.

— Я в этом не виноват, но у меня есть воинский документ, и в нем сказано, что я глупый.

— Ну, землячок, ступай в барак, — мягко проговорил поручик. — Ну, иди, брат, отдыхай.

И он смотрел ему вслед, пока тот не исчез в дверях, которые открыла ему специально поставленная стража. После этого поручик прошёл мимо выстроившихся в ряд пленных.

— Господа, вы полагаете, что вы интеллигенты, а я вам скажу, что вы такое: сволочь вы! Сволочь, дрянь собачья! — пристально глядя на них, взволнованно закричал он. — Вы думаете, что раз есть среди вас люди в чине младшего унтера, старшего унтера, студенты, так и работать не надо? Уже и в отхожее место не ходите по-человечески, а около бараков начинаете гадить, как скот; вы предпочитаете замёрзнуть в бараках, чем принести себе охапку дров! Вы пленные, а хотите здесь Жить так, чтобы за вами ухаживали, как за детьми. Господа, вы люди учёные, образованные, так слушайте, что я вам говорю: оттого что вы не хотите работать, вы не имеете большей цены, чем собака. Двести человек из вас заявили себя унтер-офицерами и интеллигентами только потому, что вы принципиальные бездельники и ничего не хотите делать. Из всей массы среди вас нашёлся только один, который не побоялся работы. А я вас научу работать, потому что работать надо! Что же, вы, двести человек, хотите, чтобы на вас мы работали? Эй, ребята, — закричал он на казаков, — дайте-ка вот этой половине метлы и лопаты, а другая половина будет носить дрова и складывать их в сажени. Чтобы к вечеру здесь не было ни соринки! Отхожие места вычистить, посыпать песком. Вот там дрова, — и он показал на огромные кучи дров у дороги, — пусть их наколют и сложат возле барака! А кто работать не будет, того постегать нагайкой на мою ответственность.