— Да, — женщины робко кивнули.

— Верно, — просияла Сецуко. — И, если простые рыбаки могут пережить зиму Такаюби, и вы, леди, сможете. Знаю, аристократы не привыкли к тяжелым временам, спать всем вместе в комнате, но вы крепкие. Вы будете в порядке.

Мисаки смотрела, как надежда медленно возвращалась в комнату, пока думала, что было обидно, что Такаши не поменялся с Такеру. Сецуко была бы — становилась — чудесной главой деревни. Редкие рыбачки могли получить верность аристократа.

* * *

— Слава богам за Сецуко, — вздохнула Мисаки, сидя на крыльце с братом той ночью. Она не спешила ложиться спать, и Казу не мог уснуть, так что ей было с кем поговорить.

— Дело не только в Сецуко-ссан, — сказал Казу. — Я слышал, многие говорили, как ты вдохновила их и успокоила.

— Я? — удивилась Мисаки.

— Ты хороша с людьми, Нээ-сан.

— Что? — Мисаки рассмеялась.

— Ты хороша в общении — поднимаешь людям дух, можешь достучаться до них. Ты всегда была в этом хороша.

Подумав, она поняла, что Казу был прав. В Ишихаме и Рассвете она говорила с другими уверенно, знала верные слова. Где-то в холоде Такеру и издевательствах Мацуды Сусуму она это потеряла.

— Хотел бы я твои умения, — Казу вздохнул. — Хотел бы я сделать больше, чтобы успокоить этих людей.

— Это не твоя работа, — отметила Мисаки. Это была работа Такеру, но его не было видно.

— Просто… я сам еще потрясён, — признался Казу. — Я не знал, что Империя так сделала бы. Ты училась в другом месте, Нээ-сан. Ты знала?

— Нет, — сказала Мисаки. — Я знала, что наше правительство не было прозрачным — а какое правительство такое? — но я не представляла такого… Может, если бы я была внимательнее…

— В этом нет смысла. Я думал, что Император ценил нас, хотел, чтобы мы были сильными. Что происходит?

— Не знаю, — Мисаки вздохнула. — Тут работают политические силы, которые мы просто не видим.

— Да, но… политика может оправдать это? — спросил Казу.

Мисаки только покачала головой. У нее не было ответа.

— Мне плохо, — Казу скривился. — Словно отец ударил меня в спину.