— Нет. Она умерла смертью коро.
— Нет. Она умерла смертью коро.
Мисаки выдохнула.
— Проклятие, Робин.
— Проклятие, Робин.
— Что?
— Что?
— Просто я… все эти годы меня редкое утешало. Я смотрела туда, — она кивнула на горизонт, видимый за открытой дверью гостиной. — На солнце. И представала, что где-то ты счастлив. Что у тебя получилось. Ты нашел девушку, которая была нежной с твоим сердцем, но достаточно крепкой, чтобы выдержат все, что ты задумал, и что у тебя появилась семья, которой ты всегда хотел.
— Просто я… все эти годы меня редкое утешало. Я смотрела туда, —
— На солнце. И представала, что где-то ты счастлив. Что у тебя получилось. Ты нашел девушку, которая была нежной с твоим сердцем, но достаточно крепкой, чтобы выдержат все, что ты задумал, и что у тебя появилась семья, которой ты всегда хотел.
— О, — Робин был тронут, а потом изумленно улыбнулся Мисаки. — Это предположение не было разумным.
— О, —
. — Это предположение не было разумным.
— Но это меня радовало.
— Но это меня радовало.
Робин издал смешок.
— О, Мисаки, что случилось с моим другом, жестоким циником?
— О, Мисаки, что случилось с моим другом, жестоким циником?
Мисаки упрямо подняла голову.
— Она выросла.