— Мисаки! — позвала Сецуко из коридора и появилась на пороге гостиной. — Эй, простите, что мешаю, но ты можешь помочь с ужином? Я бы сделала сама, но мы не одни, и я не хочу, чтобы еда была ужасной.
— Конечно, — Мисаки подвинула Изумо, извинилась и встала.
Она покидала гостиную, Даниэль пронесся мимо, и она поймал его за красное кимоно.
Даниэль растерялся на миг, но прошел и обвил руками плечи Робина.
* * *
Мисаки прошла той ночью в спальню, желая спросить Такеру, чем он думал, приглашая Робина в их дом. Конечно, его там не было. Обучение в додзе означало, что он передвигал бумажную работу на ночь. Мисаки не помнила, когда в последний раз он ложился спать раньше, чем она.
Он точно был в кабинете, работал. Зная, что лучше не мешать, она решила подождать его и поговорить. Притянув лампу ближе, она стала шить, чтобы не уснуть. Не сработало. Вскоре она ощутила, как прохладные руки забрали иглу и нить из ее пальцев, отложили их и потушили лампу. Наступила тьма, знакомая прохлада укрыла ее, как одеяло из снега. Когда она проснулась на рассвете, Такеру спал рядом с ней.
Пение птиц звенело в тумане снаружи, она встала на колени и посмотрела на спящего мужа. Такеру был умным, но он казался слепым, когда дело касалось человеческих эмоций. Он не знал, что она чувствовала к Робину? Она опустила ладонь на его ровно бьющееся сердце, решила, что он должен был знать. Он видел, как они с Робином смотрели друг на друга в тот день шестнадцать лет назад, и он не был глупым.
Она подумала о том жуком моменте, когда он опустил Шепчущий Клинок, открывая шею. Что это было? Проверка?
— Что ты делаешь, любимый? — прошептала она в утренней тишине.