Она не была достаточно сильной, чтобы тащить Робина за собой, но за прошлые месяцы она научилась посылать джийю по крови по команде. Она подняла его на ноги, словно он был не больше Изумо, вывела его из комнаты. Она не отпускала его, пока они не остановились на крыльце с видом на двор. Нуму работали над рестораном, Нагаса, Аюми и Даниэль играли на весенней траве.

— Смотри, — Мисаки указала на Даниэля во дворе. — Смотри на него.

Робин так и сделал.

— Это — твой сын, — голос Мисаки стал резким от эмоций. — Я не знаю, какими плохими были обстоятельства его рождения, и я не знаю, какое зло охотится на тебя, но это не важно. Даже если его жизнь трудная, если все сложится так ужасно, как ты представляешь, ты не будешь жалеть, что он есть. Никогда.

Робин смотрел на двор, не отвечая. Нагаса управлял снежком, водил его зигзагом, а Аюми и Даниэль пытались его поймать, сталкиваясь и смеясь.

— Я не могу сказать, что все будет в порядке, — сказала Мисаки. — Мы уже не так наивны, но я могу сказать, что нужно жить с этим мальчиком, а не тратить время на тревоги и сожаления. Может, у тебя есть двадцать лет с ним. Может, всего два. Если потратишь время, упустишь его, то, когда оно закончится, будешь ощущать себя идиотом.

Миг прошёл, и Мисаки поняла, что она плакала. Она давно не плакала по Мамору. Увидев Робина с его сыном, она ощутила, как эмоции подступили к поверхности. Он не трогал ее физически. Новый Робин был не так прямолинеен, но она ощутила его жар на коже.

— Эм… — она сглотнула, провела рукавом по глазам. — Твой палец в порядке?

— Что?

— Покажи, — она схватила его ладонь раньше, чем успела подумать.