— Это не должно был с тобой произойти.
Мисаки покачала головой.
— Это не должно случаться ни с кем.
— Это не должно случаться ни с кем.
— Что я наделал, Мисаки? — спросил Робин, слеза покатилась по его щеке. — Что я наделал?
— Что я наделал, Мисаки?
Что я наделал?
— Не знаю, — сказала она, пытаясь звучать бодро. — Ты не хочешь уточнять. Я слышала бред о божестве, манипулирующем кровью. Но ты всегда знал, что столкнёшься с опасностью в своей работе. Ты даже понимал, что это повлияет на людей вокруг тебя. Это…
— Не знаю,
Ты не хочешь уточнять. Я слышала бред о божестве, манипулирующем кровью. Но ты всегда знал, что столкнёшься с опасностью в своей работе. Ты даже понимал, что это повлияет на людей вокруг тебя. Это…
— Я не думал, что у меня будет ребенок, — сказал Робин. — Я решил, что детей не будет.
— Я не думал, что у меня будет ребенок,
Я решил, что детей не будет.
— О чем ты? Ты всегда хотел детей, — даже в шестнадцать Робин говорил о детях.
— О чем ты? Ты всегда хотел детей,
— Дело не в том, чего я хочу. Мисаки, моя жизнь, моя ответственность, стала слишком опасна для ребенка.
Дело не в том, чего я хочу. Мисаки, моя жизнь, моя ответственность, стала слишком опасна для ребенка.
— Разве так было не всегда? — спросила Мисаки. Он просто был слепым. Они оба этого не видели.
— Разве так было не всегда?
— Возможно, — он вздохнул. — Но еще недавно — иронично, до рождения Даниэля — я думал, что мог тать достаточно сильным, чтобы защитить тех, кто мне дорог. Я понимаю теперь, что это не так. И слишком поздно, — он уткнулся лицом в ладони, пальцы впились в короткие волосы, кулаки сжались. — Это было ошибкой. Я не хотел, чтобы она забеременела. Я не думал, что будет ребенок. Это все было ошибкой.