Мужчина отвел глаза от бледных полосок жалюзи на окне и повернул голову. Во рту пересохло. На долю секунды ослепила надежда, горячо зашептав об ошибке: это не Ян! не Ян! Разве могли перемены произойти так скоро? Девять месяцев, – жестко напомнила себе Лина и загнала ногти в ладонь:

– Привет...

Тусклый взгляд, в ореоле тёмно-синих теней, поблуждал по потолку, переместился на ее лицо и апатично сфокусировался. Лина присела на край койки. Осторожно отвела белую прядь с пергаментного лба, изрезанного глубокими морщинами, и коснулась губами. Приглушенный голос донесся, будто, издалека:

– Приехала.

– Да.

– Знаешь?

– Да.

– Хорошо.

– Я больше не отпущу тебя. – Она сжала непривычно хрупкую ладонь, которая покоилась на худой груди.

– Забери меня.

– Куда бы ты хотел?

– К морю.

– Ближайший океан?

– Вполне.

Лина улыбнулась:

– Маленький дом с крытой террасой и креслом качалкой; шум прибоя и солоноватый бриз; на столе чайный сервиз из тонкого фарфора с самым английским чаем, сэр?

Бледный запавший рот дёрнулся подобием знакомой усмешки:

– Да. И свежую газету... с парикмахером.

– Я все устрою. Жди меня, здесь.

Воспалённые веки согласно моргнули. Лина прижала искусанные губы к сухим растрескавшимся губам мужа.