В Манеже поддался mauvaise humeur (плохое настроение. - фр.) и по случаю барыни забыл о деле. У Бегичева хотел себя выказать и, к стыду, хотел подражать Горчакову. Fausse honte (лень. - фр.). - Ухтомскому не напомнил о деньгах. - Дома бросался от рояли к книге и от книги к трубке и еде. - О мужиках не обдумал. - Не помню, лгал ли? Должно быть. - К Перфильевым и Панину не поехал от необдуманности».

В этот период Лев Николаевич занимался самоанализом, пытаясь посвятить себя конкретному и полезному делу. Манеж был одним из непременных мест посещения в период его холостяцкой жизни. А еще в более зрелом возрасте уже всемирно известный писатель приходил сюда обучаться велосипедной езде, которая активно развивалась в Москве. В 1884 году в городе было создано Московское общество велосипедистов-любителей, затем Московский клуб велосипедистов, а в последующие годы - Московский кружок любителей велосипедной езды.

Военных смотров в Манеже проводилось все меньше, а концертов все больше. Вот почему герой пьесы Александра Грибоедова «Горе от ума» Платон Михайлович Горич, старый приятель Чацкого по полку, не находит себе места в Москве. Он «теперь в отставке, был военный», «московский житель и женат» на Наталье Дмитриевне, которая уверена, что «с храбростью его, с талантом, когда бы службу продолжал, конечно, был бы он московским комендантом». По словам жены, он «город любит», но склонен к ученьям и смотрам, к манежу и оттого скучает в Москве.

А вот Антон Павлович Чехов был от празднеств в Манеже не в восторге. В своих «Осколках московской жизни», публиковавшихся с 1883 по 1885 год, он пишет: «Французы хороши не только у себя во Франции. На праздниках они соорудили в Благородном собрании такой бал, какого давно не видала Москва. Билет за вход стоил 6 руб. Но не жалко было этих денег.

Французы взяли их недаром. Они шикнули перед московской публикой и дали ей все то, что может дать за русские деньги подвижной французский человек.

Зато жалко было рубля, который пришлось заплатить за вход на гулянье в Манеже. Сколько было вкуса на французском бале, столько самой ярой казарменной безвкусицы расходовалось заправилами манежных гуляний. Размалеванные рожи на стенах, музыка, от которой бегают по спине мурашки и лопаются барабанные перепонки, самоделковый Петрушка, хохлацкий водевиль, ломающиеся акробаты и другие прелести. Ходишь, ходишь по Манежу, и совестно делается: серьезный, мол, человек, а куда попал! Гулянья эти устроены с благотворительною целью, но не думаю, чтобы эта цель могла оправдать неряшливое отношение к публике, дающей рубли».