Гулянья сами по себе нестоящие. Если и есть в них что-нибудь веселое, так это г. Шадрин с комп., все же остальное мучительно и скучно, как казарменный спектакль. Экзерциргауз обращен для публики в экзекуцгауз.»

Манеж, напомним, выстроили в память об Отечественной войне 1812 года, но, интересно, что бы сказали ветераны кровопролитных сражений, узнав о том, что в этом здании устраивались представления с участием свиней. Этих животных дрессировал Владимир Дуров. Свинство в Манеже не прошло мимо Чехова. 16 марта 1885 года писатель отметил:: «Москва питает пристрастие к свинству. Все свинское, начиная с поросенка с хреном и кончая торжествующей свиньей, находит у нас самый радушный прием. В Москве уважаются в особенности те свиньи, которые не только сами торжествуют, но и обывателей веселят. Когда купцы “стрескали” свинью клоуна Танти, то место ученой свиньи не долго оставалось вакантным. Клоун Дуров, соперник Танти по части свинства, обучил фокусам другую свинью и дал опечаленным москвичам забыть о покойнице, переваренной купеческими желудками. Дуровская ing^ nue доставляет обывателям самые эстетические наслаждения. Она пляшет, хрюкает по команде, стреляет из пистолета и не в пример прочим московским хрюкалам. читает газеты. На последнем гулянье в манеже Дуров предложил, как один из фокусов, чтение свиньею газет. Когда свинье стали подносить одну за другою газеты, она с негодованием отворачивалась от них и презрительно хрюкала. Сначала думали, что свинья вообще не терпит гласности, но когда к ее глазам поднесли “Московский листок”, она радостно захрюкала, завертела хвостом и, уткнув пятачок в газету, с визгом заводила им по строкам. Такое свинское пристрастие дало право Дурову публично заявить, что все вообще газеты существуют для людей, а популярная московская газета и проч. Публика, читающая взасос “Московский листок”, не обиделась, а, напротив, пришла в восторг и проводила свинью аплодисментами.»

«Московский листок» был довольно популярной газетой, тираж ее рос не по дням, а по часам благодаря тому, что главный редактор Пастухов печатал серию рассказов о разбойнике Чуркине, сопровождавшихся жуткими и душещипательными подробностями. Зрители, находившиеся в тот день в Манеже, заметили, что свинья обратила внимание именно на субботний номер «Московского листка», где и был напечатан очередной опус о Чуркине. Это и вызвало их восторг, а не то, что их сравнили со свиньями, читающими любимую газету.

Дуров в своей книге «Мемуары дуровской свиньи, или Теория первоначальной дрессировки» в 1892 году счел нужным поведать читателям об этом случае. Он также утверждал, что его вместе с любимой свиньей выслали «в 24 часа из Москвы по распоряжению генерал-губернатора кн. Долгорукова, так как эта газета была его любимой газетой». Мы в этой книге о Долгорукове также рассказываем, но вряд ли «Московский листок» был его любимым листком. Долгоруков читал его, но до тех пор, пока не возмутился - сколько же можно рекламировать в довольно массовой московской газете такой неблаговидный образ, как разбойник Чуркин, да еще и в образе народного героя-избавителя. Мало того что «подвиги» Чуркина сочинялись Пастуховым во всех подробностях, так он еще и снабжал свои рассказы соответствующими иллюстрациями: картинами краж и грабежей. Но ему-то от этого только лучше: тираж не удвоился, а даже утроился.