Учитывая, что автоноэзис может угрожать организменному целому, подрывая общие цели выживания и потребности организма, он наверняка добавил существенную ценность для выживания, защищающую его от уничтожения как временный эволюционный каприз. Одной из наиболее явных представляется вероятность того, что автоноэтическое сознание не просто распознает риск и ищет возможности избежать его, а персонализирует риск для организма, например задавая вопрос: «А насколько это опасно для меня?» Полагаю, именно так благодаря автоноэзису появились эмоции. Эмоция – это переживание того, что с вами происходит нечто значимое. Нет «Я» – нет ни страха, ни других эмоций.

Хотя многие животные принимают решения на основании ценности того, что может быть полезно или вредно, только люди умеют в динамике определять возможные последствия ситуации в реальном времени и, используя сложные иерархические древа решений, делать выводы и предпринимать соответствующие действия, способствующие собственному благосостоянию в данный момент. Только люди могут строить планы на воображаемое будущее или даже набор альтернативных вариантов будущего.

Лишь автоноэтичный человеческий разум способен породить повествование, в котором опасность определенного варианта, после того как она просчитана, может быть контрфактуально минимизирована, так чтобы удовлетворить эгоистичную страсть, не вызвав чувства вины или беспокойства в ходе самого поступка (например, при употреблении жирной и высококалорийной пищи, выходе в бушующее море, попытке подняться по отвесному склону скалы, совершении супружеской измены или употреблении препарата, вызывающего зависимость).

Автоноэзис – это обоюдоострый меч. Наше будущее зависит от того, как весь наш вид решит его использовать.

Я уже приводил цитату Олдоса Хаксли о том, что мы поднялись над зверями благодаря языку. Тому же автору принадлежит высказывание о том, что люди легко могут стать жертвами своих собственных слов. Благодаря языку у нас появились собственные местоимения, с помощью которых можно отделить «я» от «ты», а «мы» – от «они». На этой основе мы создаем социальные группы, кланы, племена, религии, царства и нации; на этой же основе мы чураемся и отделяемся друг от друга, вредим и даже убиваем других людей, защищая свои верования, определяющие группу, с которой мы решаем себя отождествлять. Эгоизм наших генов меркнет рядом с эгоизмом нашего самосознающего разума и его убеждениями.

Верования формируются не только благодаря языку и культуре. Они также зависят от особых социальных возможностей, которые замысловато вплетены в язык: иерархического сознания, самосознания и эмоций. Если их общность органична, возможно существование социальных систем, способствующих благу нашего рода; но если эмоции вступают в конфликт с нашими аргументированными мыслями, если их искажают верования или если личные интересы противопоставлены ценности культуры в целом или потребности всего нашего вида, люди страдают.