Каталог начинаю искать с папиного кабинета – в конце концов, именно там он всегда и хранился. Просматриваю каждую полку, однако тщетно. Не оставляю без внимания и ящики письменного стола, но и там каталога нет.

Где он еще может быть? Стою у окна, разглядывая озеро и прилежащие к нему земли. Поверхность воды гладкая, словно зеркало, и в ней отражаются плотные, напоминающие небесную цитадель, облака. У ближнего берега плавают, постепенно разлагаясь, опавшие листья. Как, должно быть, ужасно закончить свои дни подобным образом…

Интересно, о чем думал отец, когда стоял перед этим самым окном? Наверняка он нередко созерцал озеро. Прислоняю нос к стеклу, всматриваясь в окна детской в противоположном крыле. Вспоминаю, что кабинет оттуда – как на ладони. А вот отсюда вид на спальню Ханны далеко не такой хороший. Добрая часть окна прикрыта парапетом. Значит, няня могла беспрепятственно наблюдать за отцом, а он за ней – едва ли. Тревожная мысль… Кто захочет, чтобы за ним подглядывали?

Еще раз проверяю ящики стола. Так, а что с портсигаром? Разыскивая каталог, я его не заметила, не вижу и сейчас. Неужели обвинения Руби не беспочвенны? Может, сама дочь его и взяла, а потом попыталась свалить вину с больной головы на здоровую? На материны драгоценности Руби набрасывается, словно сорока. Как-то раз перед выходом в школу я сняла с ее пальца бабушкино кольцо. А если портсигар забрала мать? Последнее время она становится все более сентиментальной, вспоминая отца. Вполне могла сунуть вещицу себе в тумбочку, и, наверное, изредка поглядывает на нее с ностальгией.

Тру усталые глаза. С одной стороны, я в беспокойстве и замешательстве, с другой – устала настолько, что поиски каталога продолжать уже нет сил.

В голубом зале горит камин. Фотоальбомы сложены ровной стопкой на оттоманке. Беру верхний. Интересно, есть ли здесь снимки из нашего дома в Белгравии? Вдруг мать со своей компашкой подделали фотографию, где я стою на фоне «Ванитас»? Была ли эта картина вообще в нашей коллекции?

Медленно листаю альбом, но других снимков гостиной в лондонском доме пока не нахожу. Две страницы склеились между собой, и у меня екает сердце. Аккуратно их разъединяю. Здесь лежат фотографии, которых я раньше не видела: на нескольких из них – папины собаки, на двух красуется мать. Видимо, снимал отец. Мать запечатлена в Лейк-Холле, в своей спальне. В каждой руке держит вешалку с нарядом – видимо, спрашивает папиного совета, что надеть. Выглядит она игриво. На кровати за ее спиной свалена еще куча платьев. Помню, как мать мерила наряды, а потом кидала их один на другой. Умение красиво одеться она всегда считала искусством.