– Ты отлично владеешь японским!
– Прозьтите, что?
– Я говорю, по-японски ты…
Может, по-английски она болтает лучше? Перехожу на английский:
– А по-английски говоришь?
– Немножко.
О-о-о, какой у нее голос! Словно чистая музыка, после того как мне забивали уши грязью!
– Я буду сётю. Со льдом.
Она легонько кланяется, потом рукой делает знак менеджеру, и тот приносит нам на подносе бутылку сётю, два стакана и ведерко со льдом. Ставит поднос на стол, и я недовольно гляжу на него, пока он наконец не оставляет нас в покое.
Девушка принимается неторопливо вынимать из ведерка и раскладывать по стаканам кусочки льда, которые брякают и позвякивают. Я же гляжу на ее грудь, на удивительную белизну тела, выглядывающую из-под красного платья. Запах ее духов щекочет мне ноздри, и я непроизвольно тянусь рукой к ее бедру. Она немного отодвигается от меня, наливая сётю, и я слышу приятное потрескивание тающего льда, похожее на хруст ломаемых костей.
– Ну вот, – произносит она, подавая мне стакан.
– Спасибо! – отвечаю я. – И откуда?
– Пардон?
– Я спрашиваю, откуда?
Она немного хмурит брови, и в первый раз я замечаю на ее лице эту мерзкую тупость.
– Ты, – медленно говорю я, – откуда?
– А-а!
– Водка, – киваю я.
– Что «водка»? Ты хочешь выпить водки?