– Да… Это разрушило бы всю семью. Семью, которую я так горячо любила. Которая стала для меня всем. Я делала все, чтобы угодить каждому из вас. Чтобы вы приняли меня за свою. Но что бы я ни делала, я оставалась чужой. Стелла, моя так называемая мать, день за днем смотрела на меня с ненавистью. Даже моей настоящей матери я была не нужна.
Она выглядела потерянной, озлобленной. Я покачала головой:
– Марлоу…
– Когда я вспомнила правду, когда я вспомнила, что он сделал с моей матерью, то кое-что поняла.
– Что?
– До Марлоу никому не было дела. Всем нужна была только ты. – Ледяные нотки в ее интонации мешались с гордостью.
– Ты и Мони – единственные, кто никогда меня не предавал.
Меня разозлило, что священное имя упоминается среди всей этой грязи, словно его запятнали.
– Что нам теперь делать? – устало спросила я.
– Ничего, – сказал папа.
Марлоу сузила глаза, ее взгляд был полон ненависти.
Отец встал.
– Теперь уже ничего не поделаешь.
Марлоу поднялась вслед за ним.
– Ты убил женщину на глазах у ее ребенка. Тебе это с рук не сойдет.
При виде его равнодушного лица волоски у меня на теле встали дыбом. Он ни капли не раскаивался в содеянном, искренне верил, что можно забыть о прошлом. Избежать наказания за непростительное.