– Ну, это не так уж и странно. Не в первый раз она делает что-то подобное. Я же говорил тебе, мы живем разной жизнью…

– Отпуск, прямо сейчас?.. Не верю. Она – соучастница Вентури или кого-то еще. Они, должно быть, просекли, что дело пахнет паленым, и решили, что для нее будет лучше исчезнуть. Возможно, несмотря на все наши меры предосторожности, кто-то видел нас вместе сегодня утром… Мне жаль, Томмазо, но это подтверждает, что она тоже в этом замешана. Причем по уши.

– Посмотрим. Я уже навел на ее след одного из частных детективов, работающих с моим агентством. Он хорош и выследит ее… А пока что будем делать?

– Не знаю. Мне нужно подумать.

Повесив трубку, Меццанотте попытался проанализировать ситуацию, несмотря на сумятицу эмоций, затуманивших его разум. Хотя он не хотел и не мог убедить себя в том, что это правда, он должен был исходить из предположения, что Вентури виновен. Как это можно доказать?

Рикардо долго сидел и ломал голову, глядя на один и тот же отчет на своем столе, вытащенный из опасно накренившейся кипы бумаг, которыми никто не занимался в течение нескольких дней его отстранения и которые лишь умножились после его возвращения. Его мысли постоянно прерывались телефонными звонками и различными вопросами коллег из патрульной службы.

Прозрение пришло в туалете. В тот самый момент, когда, совершенно внезапно, в его голове образовался вакуум – идеальное пространство для самых лучших озарений. Если за всем этим стоит Вентури, рассуждал он, то нельзя исключать, что комиссар Далмассо – а у Рикардо давно сложилось впечатление, что у того перед Дарио какой-то старый долг благодарности, – тоже замешан в этом.

Далмассо всеми способами пытался помешать ему рыскать в подвале вокзала во время расследования дела Призрака, несмотря на то что все следы указывали в том направлении. Он заявил, что не желает даже слышать об этом. Он запретил кому-либо спускаться под землю, за исключением небольшой группы агентов, которым он доверял. В эту группу, возглавляемую Мануэлем Карбоне, входили Лупо, Тарантино и еще несколько человек. А что, если это и были люди в черном? В конце концов, кто, как не агенты железнодородной полиции, могут патрулировать подвалы, не рискуя вызвать подозрения?

Теперь, когда Рикардо подумал об этом, он вспомнил, что ранил одного из них во время перестрелки в кельтском храме, – и в то же самое время Карбоне загремел на больничный из-за неопределенного «несчастного случая». Мысль о том, что подстрелили именно его, несмотря ни на что, заставила Меццанотте усмехнуться.