– Эй, Кардо, всё в порядке? Хочешь, я пойду с тобой?

– Нет, я просто собираюсь немного размять ноги и заскочить в кафешку. Принести тебе что-нибудь?

– Может, кусочек пиццы… спасибо. Пусть будет два. С пепперони, если есть. И горячую, не забудь!

Филиппо, должно быть, за милю видел, что с ним что-то не так. Весь день он не переставая бегал вокруг Рикардо, постоянно спрашивая, всё ли с ним в порядке.

Переход от охлажденного офисного воздуха к влажной жаре, бушевавшей снаружи, был довольно резким, как и всегда в эти дни. Перед участком площадь была заполнена пассажирами, выходившими из «Евростара» Рим – Милан, только что прибывшего на платформу 21. Когда Рикардо пробирался сквозь толпу с тележками и чемоданами, с ним столкнулся какой-то мужчина, причем откровенно нарочито. Рикардо крикнул ему вслед: «Эй!», но тот продолжал идти, опустив голову, и наконец растворился в толпе.

Только тогда инспектор понял, что мужчина что-то сунул ему в руку. Он разжал пальцы. В ладони лежал листок, сложенный несколько раз.

* * *

Ужин проходил в почти полной тишине. Единственным звуком за столом, за которым сидели только Лаура и ее мать, было звякание столовых приборов о тарелки. Явно расстроенная, Соланж не переставала бросать взгляды в сторону пустующего места Энрико, которого в тот вечер опять задержали на работе и было неизвестно, когда он вернется. Она все еще пила свой первый бокал вина, но, судя по ее внешнему виду, как следует приложилась еще до ужина.

Официантка-филиппинка как раз закончила подавать второе, когда, как и опасалась Лаура, ее мать решила выместить свое разочарование на единственной цели, которая была в пределах досягаемости.

– Ты серьезно относишься к этому полицейскому? – неожиданно спросила она у дочери.

– У него есть имя, мама. Его зовут Рикардо. И мне показалось, что он тебе понравился.

– Он хороший парень, конечно. Но насколько хорошо ты его знаешь?

– О чем это ты?

Соланж ревновала, Лаура отчетливо чувствовала это. Но к чему? К тому, что ее дочь была влюблена? К ее счастью? К ее молодости? В любом случае, это было настолько мелкое чувство, что Лаура испытывала скорее жалость, чем злость.

– Ни о чем. Мне просто интересно, не слишком ли ты торопишься.

– Не больше, чем ты торопилась с папой, – сухо ответила Лаура.

Сразу же после этого она пожалела, что не прикусила вовремя язык. Переход определенных границ в разговоре с матерью привел бы лишь к очередному скандалу.

– По крайней мере, вы принимаете какие-то меры предосторожности? – прошипела Соланж, меняя направление атаки.