– Парень не хотел с ними ехать, и они его избили. Вы смотрели запись?
– Мы только что узнали об этом.
– Олька молодец. – Старикан кивнул в сторону той квартиры, куда мы звонили. – Это она полицию вызвала и записала видео. Уж не знаю, кого он там убивал, но Светлова читал потрясающе. Талантливый парень, жалко, что псих. А бригаду эту, которая била его, уже уволили. Олька узнавала.
– За что же его били?
– Как за что? Идти с ними не хотел. Сопротивлялся. Наручниками себя к лестнице приковал. Да, выглядел нормальным, но разве у нормальных бывают наручники в карманах?
– Где же он сейчас?
– А вот этого я уже не знаю. Никто не докладывал.
Мы дождались Ольку, сидя на лестнице в подъезде и поедая чипсы, но насчет дальнейшей судьбы Амелина она тоже ничего не знала. Сказала, что услышала поздно вечером шум на лестничной клетке и вышла посмотреть. Увидела уже, как он приковал себя к перилам на последней лестнице и говорил, что ничего не сделал. Но фельдшеры, похоже, были выпившие и сильно злились на него за то, что сопротивлялся. А когда они стали его бить, она сняла это на телефон и полицию вызвала. А перед тем, как показать запись, добавила, что ей очень жалко мальчика, пусть он и ненормальный, но никто не заслуживает грубого обращения.
На видео Амелин в одной футболке с длинным рукавом и в джинсах стоял на последней ступени лестницы к нам спиной. Его левая рука была пристегнута к перилам, а правую выкручивал здоровый небритый бугай лет сорока.
Второй фельдшер, помоложе, с пропитым лицом, присев на корточки, разглядывал наручник.
– Я ничего не сделал, – сказал Амелин. – И никуда не поеду.
– Быстро отстегнул эту штуку, – приказал бугай.
– У меня нет ключей.
Бугай отвесил Костику затрещину.
– Снимай, я сказал!
– Не могу.
– Думаешь, мы тебя не увезем? – Он выкрутил руку Амелину еще сильнее, и тот со стоном согнулся.
– Что вы делаете? – послышался за кадром голос Ольки. – Зачем вы его бьете?
– Идите отсюда, женщина, – сказал молодой. – И не нужно записывать.
– Хочу и записываю, – огрызнулась Олька. – Это мой дом.