Я снова достал мобильник и набрал номер:

– Тоня, привет! Скажи, Марков же твой одноклассник? Можешь дать мне его телефон?

На уговоры Маркова забить на последний урок я израсходовал чуть ли не все нервы и выдержку. Но то, что он согласится, почувствовал сразу. Он будто даже обрадовался моей просьбе, хотя и продолжал выпендриваться, выясняя, что ему за это будет и почему он должен помогать человеку, который не считается с его взглядами.

Предложить мне ему было нечего, пообещать тоже, поэтому я просто сказал, что если он не поторопится, то будет поздно.

Приехал Марков на удивление быстро. Я встретил его в метро, и мы сразу же двинулись в сторону нашего дома.

– Это он тебя попросил? – поинтересовался Марков, на ходу протирая запотевшие очки.

– Нет. Он не знает. Пусть удивится.

– А с чего ты взял, что он меня не пошлет?

– Ваня никого не посылает.

– Это он тебя, может, не посылает. А со мной регулярно разговаривает по-хамски. Не понимаю, почему я на это согласился.

– Ну, может, потому, что, если он не выйдет в следующий тур, тебе будет не с кем препираться по ночам? – Я покосился на него. – Или потому, что он немного твой друг?

– Друг?! – Марков громко хохотнул. – Отличная шутка. Пять баллов.

– Только можешь его сейчас не обижать? – серьезно попросил я. – У него, кажется, депрессия.

– Депрессия? У Соломина? – Марков вперился в меня черным колючим взглядом. – Да более жизнерадостного придурка я не знаю. А нет, знаю. Но Петров творческий, ему простительно. И вообще, депрессия – это тема для баб и неудачников. Люди думающие ипохондрией не страдают.

– Просто поменьше трынди лишнего. Окей? – Я сурово посмотрел на него, и это подействовало намного лучше.

– До начала осталось десять минут, – сообщил он, и тогда мы побежали.

Я отпер дверь своими ключами, тихонько провел Маркова в квартиру и заглянул в комнату.

– Никита? – Дятел встревоженно вскинул голову. – Ты почему вернулся?