– Зачем?

– Затем, что, когда есть ясность, туман рассеивается и дестрой отступает.

– Я тебя ждал все утро совсем не для этого! – Он негодующе нахмурился.

– Я не собиралась. Это случайно вышло. Из «Пуговиц» позвонили при мне… Ах да, я же не сказала: Лидия Михайловна умерла.

– Та-а-ак, – протянул Слава настороженно. – Что-то еще?

– Да, много всего. Голова вот такая. – Я широко раскинула руки. – Нужно все разложить по полочкам. Уже столько всего прояснилось, у меня такое чувство, что мы всего в одном шаге от разгадки.

– Разгадки чего?

– Надиного убийства, конечно.

Томаш быстро пересек разделяющее нас расстояние, резко обхватил меня и рывком усадил рядом с собой на диван, продолжая одной рукой удерживать за запястья обеих рук, второй погладил по голове, словно я буйнопомешанная.

– Ну что опять такое? – Голос его звучал скорее расстроенно, чем раздраженно. – Все же было хорошо. Ты так прекрасно держалась.

– Перестань! – Я встряхнула волосами. – Ты не слышал, что я сказала?

– Я отказываюсь это слушать. Посмотри на меня! – Он повернул мою голову так, что наши глаза оказались на одном уровне. – Ты такая красивая, Микки! Так бы всю жизнь на тебя смотрел и смотрел. Давай не будем портить этот день. Пусть здесь не будет больше ничего, кроме нас с тобой. Хорошо?

– Да-да, конечно. – Я прикрыла глаза, добросовестно отвечая на его поцелуи.

Целых двадцать лет Тамара Андреевна и Яга жили в страхе, что все вскроется. Даже если Надя и не имела отношения к смерти моей бабки, менее опасной она от этого не стала. Вспомнив, с какой неприязнью директриса о ней говорила, можно представить, какое облегчение она испытала, узнав о ее смерти. Она торопилась похоронить ее и забыть как страшный сон. Лидия Михайловна, хотя оставалась Женечкиной биологической матерью, в силу своего физического состояния уже не представляла почти никакой опасности. Но о какой кислоте говорила Тамара Андреевна? Я и не обратила бы на это внимания, если бы ее как-то не упоминал Томаш… Что Надя хотела облить меня кислотой и еще… что у Светки, ее подельницы из «Пуговиц», по словам Марго, лицо было похоже на оплавленный воск, потому что ее облила кислотой жена любовника. Это воспоминание заставило вздрогнуть.

– Микки, – прошептал Томаш на ухо. – Ты не здесь?

– В смысле? Здесь, конечно. – Я открыла глаза.

Моя олимпийка валялась на полу. Я действительно не заметила, как это произошло.

Его палец прочертил линию от лба по носу и остановился у меня на губах.

– Кто скажет еще слово, делает домашку за двоих на следующей неделе.

Несколько следующих минут я старательно пыталась расслабиться и с чувством откликаться на его настойчивую нежность. Но, когда он полез под футболку, не выдержала: