– Да, именно потому, что в заботе и любви рос. Я всегда делала все, что могла, пусть даже это и не в моих интересах. И готова была сражаться за него до последнего, как и Надя за своего мальчика. Нашла коса на камень, понимаешь? Тебе просто не повезло.

– Вы говорите о Славе?

– Конечно. На твоем месте могла оказаться любая девушка. Не вини себя. По правде говоря, зная Надежду, я предпочла бы, чтобы ты ушла из школы. Это было безопаснее для тебя. Я помогла бы с переводом. Но Ольга Викторовна решила иначе. Сказала, что себя не станет уважать, если позволит сумасшедшей вмешиваться в ее жизнь. Она была зла на Надю еще с тех пор, как та засадила Антона. Возможно, даже чувствовала вину, что не смогла ему помочь.

– Бабушка была очень гордой, – сказала я.

– Это точно. – Тамара Андреевна рассмеялась. – Я не одобряла ее поездку в «Пуговицы», но она заявила, что это вопрос чести. Ох… Нужно было ее переубедить, знала же, что добром это не кончится… Но я так привыкла, что она старше и разумнее, и предпочла просто не вмешиваться.

– Часто в нашей жизни происходит нечто такое, что в один момент переворачивает все с ног на голову, – продолжила директриса. – Ты можешь просто идти жарким летним днем дорогой, по которой ходила сто раз и от которой ждать чудес не приходится, и внезапно обнаружить портал. Твой собственный портал. Между старой жизнью и новой. Спустя семь лет и пятьдесят пять дней однообразной предсказуемости вдруг случается нечто, что по большому счету от тебя уже не зависит. Нет, выбор как будто и есть, но это лишь видимость.

Тамара Андреевна вернулась за стол. Села на свое место, медленно отпила воды. Я ждала затаив дыхание.

– Она выбросила его прямо в мусорный контейнер для пластиковых отходов. Синий такой бак. Почти пустой. Она туда его кинула, а он почти и не пикнул. Только тихонечко заскулил… Он же никогда не жалуется, даже когда ему очень плохо. Я сразу поняла, что происходит, и так обомлела, что ничего не могла сказать. А она меня не заметила. Кинула, как мусорный пакет, и пошла дальше. Достать его оказалось не так-то просто. Думала, сама свалюсь в бак. Кое-как ухватилась за уголок одеяльца и вытянула. И ты знаешь, как только я его увидела, сразу поняла, что это судьба. Такое не объяснить словами. Ты просто чувствуешь, что назад дороги нет. Я побежала за ней и, пока бежала, так бережно прижимала его к себе, будто не младенца несу, а свое собственное сердце, завернутое в голубенькое одеяльце.

Лицо Тамары Андреевны наполнилось нежностью.

– Пока бежала, ни о чем не думала. А когда догнала, почувствовала страх, будто что-то не так. Словно не нужно мне этого делать, но было поздно. Она ужасно перепугалась. Отнекиваться стала, расплакалась. Ну, это и понятно. Ей же шесть лет всего исполнилось. Я принялась ее успокаивать, объяснять, что ругать не стану и в полицию не сдам, попросила только к маме проводить. Долго уговаривала. Наконец она согласилась.