Вы как-то сказали, что сатира – это способ сказать: «Я люблю эту культуру».

Сложно быть достаточно вовлеченным в создание сатиры на нечто, что тебе не нравится. Тогда это просто высмеивание. Мне кажется, сатира – это такая замануха. Ты решаешь создать на что-то сатиру, поэтому ты приглядываешься к этому достаточно долго и тщательно, чтобы суметь сказать что-то правдивое и смешное, а может быть, злое и критичное. Но сначала ты все это долгое время проводишь в созерцании. А созерцание – это же форма любви, разве не так?

Да, но я бы сказал, что созерцание – это еще и форма страха. Помимо того чтобы внимательно смотреть что-то прекрасное, можно еще и смотреть на кого-то или что-то отличное от нормы, например на фрика в цирке.

В любом случае это внимание. Ты обращаешь внимание на какую-то вещь, тратишь на нее время, и это форма… чего-то? Любви? Уважения? Ты выражаешь почтение определенной вещи своим вниманием и тем, что позволяешь ей воздействовать на тебя, менять тебя. Говоря о процессе письма, если ты пишешь и переписываешь параграф или раздел, касающийся определенного человека, ты позволяешь своему изначальному, часто предвзятому представлению об этом человеке смягчиться и усложниться – тебе приходится так делать по техническим причинам. Если ты этого не делаешь, читатель сможет предсказать, куда ты ведешь, и в итоге будет зол или разочарован.

Поэтому я считаю, что внимание имеет большее значение. Ты сосредотачиваешь свое внимание на вымышленном существе через текст, который как бы заставляет его существовать. Такое двойное внимание. И чем больше внимания ты ему уделяешь, тем больше ты избавляешься от ущербности в своей работе. Даже если твоя цель – опозорить кого-то, эта штука с двойным вниманием заставит тебя позорить его на более высоком уровне, более честно.

Вы кажетесь противоположностью многих писателей, которые писали сатиру, например таких, как Марк Твен, чьи работы становились все более мрачными с возрастом. В своей незаконченной книге «Загадочный незнакомец» Твен задается вопросом, существует ли Бог. В ваших работах, наоборот, кажется, начинает присутствовать все больше света.