Под стать двум названным были и остальные работники штаба, И если некоторые уступали строевым офицерам в умении командовать, руководить боем, зато кое в чем превосходили их. Не секрет, что на штабную работу отбирают в войсках самых грамотных, культурных и дисциплинированных офицеров, имеющих вполне определенные задатки и способности. Объективно оценить их труд можно лишь при условии, если хорошо знаешь всю его незаурядность, специфику…

* * *

Спустя некоторое время после описываемых событий меня вызвал командарм 60-й генерал-полковник П. А. Курочкин.

— Думаем назначить вас на должность начальника штаба армии, — без обиняков объявил он. — Тер-Гаспарян тяжело болен и к исполнению обязанностей уже не вернется. Что скажете на это? — видимо не ожидая отказа, все же поинтересовался он. — В армии вы служите с момента ее формирования, на дивизию уходили с должности заместителя начальника штаба, так что вы — первый кандидат.

Честно признаться, это предложение было достаточно лестным и заманчивым. Однако я колебался недолго. Несмотря на весь интерес к штабной работе, остановить на ней свой выбор я уже не мог. И прежде всего потому, что накрепко сроднился с людьми в дивизии и чувствовал себя не вправе покинуть тех, с кем почти целый год делил все опасности и лишения походно-боевой жизни.

Генерал-полковник Курочкин был удивлен моим отказом. И не пытался скрыть этого. Но потом, кажется, понял все мои доводы, в том числе и невысказанные.

— Когда войска наступают, все хотят быть «впереди на лихом коне», — устало улыбнулся он. — А как прикажете быть мне? Без начальника штаба я — как без рук!

Поднявшись из-за стола, застланного картой, он прошелся взад-вперед по деревянным половицам горенки, остановился у раскрытого в сад окна и, не оборачиваясь, неожиданно спросил:

— Вы никогда не бывали во Львове? Очень, говорят, красивый и своеобразный по архитектуре город… — И, не дожидаясь моего ответа, решительно произнес: — Ну нет, значит, нет. Возвращайтесь обратно в дивизию, неволить не стану!

Я так и не понял тогда, к чему относилась последняя фраза — то ли к моему нежеланию возглавить штаб, то ли к тому, что мне не привелось бывать раньше в древней столице западноукраинских областей. Однако сам по себе вопрос, машинально заданный командармом, был, безусловно, не случайным. Склоняя меня к штабной работе, Павел Алексеевич невольно выдал то, над чем усиленно размышлял в последние дни наедине с собою: что армия, по всей видимости, скоро будет наступать как раз на львовском направлении. Чтобы проверить его догадку, достаточно было внимательнее глянуть на создавшуюся ситуацию — с захватом Тарнополя открылся прямой путь на Львов. Ну, а об архитектуре этого города генерал, надо полагать, вспомнил лишь попутно, в силу тех ассоциаций, которые часто и непроизвольно возникают в нашем мозгу.