В знаменитой статье «Лев Толстой как зеркало русской революции» (1908) Ленин назвал писателя «помещиком, юродствующим во Христе»711. Вдохновленный сказкой Андерсена Толстой снова и снова брал на себя роль наивного дурачка, который не может принять то, что все остальные считают истиной, и напрямую выражает то, что подсказывает ему здравый смысл. Толстой упрощал, вскрывал и разоблачал политическую, научную, культурную и религиозную фальшь современного общества. В статье «В чем моя вера?» он подчеркивал, что хочет не толковать Евангелия, а напротив, отбросить все общепринятые прочтения, и читать, и воспринимать слова Иисуса как таковые. Эта модель полностью соответствует духу сказки «Новое платье короля».

Хорошо известен толстовский повествовательный прием отстранения, использованный, к примеру, в «Анне Карениной» (Левин в опере) или «Воскресении» (Нехлюдов в церкви). Как и ребенок в сказке Андерсена, персонажи Толстого свободны от условностей и воспринимают мир без фальши, таким, каков он на самом деле. Лишенный величия Наполеон в романе «Война и мир» – это тоже «император без одежды», неловко разоблаченный русским писателем Львом Толстым.

Летом 1857-го, в год выхода первого перевода «Нового платья короля», Толстой предпринял поездку по Европе. Среди дорожного чтения был и итальянский роман Андерсена «Импровизатор» (1834). В Цюрихе Толстой записывает в дневник: «Встал рано, хорошо себя чувствую. Выкупался, не нарадуюсь на квартирку, писал Люцерн (рассказ „Люцерн“. – Б. Х.), написал письмо Боткину до обеда. Взял Фрейтага Soll und Haben712 и Андерсена Импровизатора и читал, ездил на лодке и ходил в монастырь. Робею в пансіоне ужасно, много хорошеньких. Я сижу съ Немцем. Хитрый купец, воспитавший детей лучше себя»713.

Возможно, именно об «Импровизаторе» Толстой написал через полгода в дневнике: «Мортье, свинья, сделал историю с письмами. Взял деньги в Совете. У Островского. Он глупеет по дням. У Арсеньевых. Гусар, так и есть, как я думал, гусар, но и то хорошо. Дома славно. Андерсен прелесть (курсив мой. – Б. Х.). И scherzo Бетховена. Бал маленький, грязный, уроды, и мне славно, грустно сделалось»714. И в письме этого же периода к родственнице Александре Андреевне Толстой: «Пожалуйста, не покупайте Андерсена, пришлю вам его и еще божественную книгу»715.

«Импровизатор» Андерсена тогда уже существовал в двух русских переводах (1844 и 1848–1849), но Толстой, более чем вероятно, прочел его на немецком716. Многое в романе должно было ему понравиться. Имелось сходство с трилогией о детстве: годы детства и отрочества описываются в этом романе воспитания от первого лица со склонностью к интроспекции. Размышления главного героя о религии и искусстве (музыке, живописи, поэзии) также должны были вызвать интерес. А блестяще переданная атмосфера места с большой вероятностью определила то, что спустя четыре года Италия стала целью второго заграничного путешествия Толстого.