Вновь – но уже по другому поводу – размышляя о железных дорогах, Чихачёв делится сведениями об их важности для ведения военных действий. В 1835 году, прочитав статью против строительства железных дорог (многие консерваторы полагали, что это приведет к народным волнениям и разрушит природную среду), Андрей размышляет: «Ежели Англия, Франция и может еще какие государства станут ревностно распространять их, а мы будем ревностно сопротивляться им, не было бы это для нас худо во время . Там будет с такою же быстротой и войска и продовольствие в паровых (каретах) повозках берегом, как и во время самого попутного ветра водою; а у нас время сообщениев останется по прежнему». Его размышления оказались пророческими. Унизительное поражение России в Крымской войне двадцать лет спустя произошло в значительной степени из‐за технической отсталости российского железнодорожного строительства и морских перевозок.

«Али не наше дело ломать об этом дворянскую головушку?» – добавляет Андрей, возможно, саркастически намекая на отсутствие интереса к мнению провинциального дворянства со стороны центрального правительства. Он явно не считает, что железные дороги – то, что его не касается, поскольку просит Якова узнать также мнение Тимофея Крылова. Далее он развивает собственные идеи: «С другой стороны, я думаю и о том, что ежели в каком-либо государстве разведутся и во множестве усовершенствуются чугунные дороги, стоющие миллионы миллионов. Вдруг появится сильный завоеватель, – разбросает и изуродует могучею дланию все эти колеи. Чего будет стоить снова приводить в порядок их? – Зачем он это сделает? – Для нанесения убытку и для потрясения благосостояния целой Державы». Эти отдаленные перспективы не кажутся особенно убедительным доводом против введения железных дорог, но Андрей еще не закончил: «Еще мне представляются некоторые невыгоды чугунных дорог, на долинах; но об них буду говорить при свидании»[888].

Так же рассуждая о местных новостях, друг и сосед Андрея Михаил Култашев пишет ему в 1850 году о том, как местные фабриканты послали в Санкт-Петербург делегацию с просьбой изменить новую невыгодную пошлину на английские товары: «Но депутаты возвратились с носом. – Чтобы обогатить отечество – простительно пренебречь обогащением нескольких бородок. – Новый порядок заставит их быть добросовестными фабрикантами, а не такими негодяями – как теперь»[889]. Култашев (человек, хорошо знакомый со взглядами Андрея, благодаря многолетнему близкому общению) с одобрением отзывается о капиталистической конкуренции, которая должна «заставить» владельцев фабрик перестать быть «негодяями». Какова бы ни была природа такого их «негодного» поведения, речь могла идти только о качестве их продукции, ценах или обращении с рабочими, и в любом из этих случаев интересно, что Култашев критикует их с позиций нравственности: они негодяи, дурные люди, а не просто неумехи. В 1860 году, накануне освобождения крестьян, в том же духе рассуждает друг Андрея Елисей Мочалин: