Озабоченность Андрея нравственным состоянием родного уезда и народа в целом усиливалась под воздействием убеждения, будто вследствие секуляризации развращенный мир становится жертвой беспорядков, нечестивости и безответственности. Андрей разрешил эту дилемму, стоявшую перед множеством консервативно настроенных родителей, размышлявших об образовании своих детей во времена, последовавшие за эпохой Просвещения, с простотой и доверчивостью, приличествующей верующему человеку: он полагал, что подлинно религиозный дух будет своего рода внутренним барометром, позволяющим отличить хорошее от дурного, а потому помешает молодым людям развратиться под влиянием неблагонадежных идей. Ни один из тех, кто изучает земледелие или любую другую рациональную материю, не может впасть в заблуждение, если вера прочно укоренена в его душе с самого раннего возраста. Согласно Андрею, молодой человек, получивший религиозное воспитание, может делать ошибки, но он никогда «не развратится»[874]. Соответственно, родителям нечего бояться Просвещения, поскольку «во всякой новой науке, во всяком новом открытии, молодой человек увидит лишь вящую Благость Всемогущего Бога к слабому человечеству»[875].

Сделав на самом раннем этапе изучение катехизиса и исполнение религиозных обрядов частью привычной детям повседневной реальности, а также отведя вере определенное место в жизни семьи, Андрей мог спокойно отослать сына и дочь учиться в Москву, зная, что (как это на деле и случилось) они вернутся не прельщенными светскими идеями. Андрей мог сохранять уверенность, поскольку знал, что в процессе воспитания его ценности стали частью их личностей, и советовал другим отцам последовать его примеру:

Младенчество, период более важный, нежели многим кажется. Строгое соблюдение коренных правил честного гражданина, верного слуги Царева, и сына Отечества, усваивающиеся в возмужалом возрасте собственным убеждением, должны быть вспомоществуемо-облегчены еще в детстве. Раннее учение наук вредно, но ранее внушение обязанностей спасительно[876].

Младенчество, период более важный, нежели многим кажется. Строгое соблюдение коренных правил честного гражданина, верного слуги Царева, и сына Отечества, усваивающиеся в возмужалом возрасте собственным убеждением, должны быть вспомоществуемо-облегчены еще в детстве. Раннее учение наук вредно, но ранее внушение обязанностей спасительно[876].

Первое место по шкале ценностей занимают вера и долг: если они прочно укоренились, «изучение наук» не сможет навредить. Разумеется, это обязательное условие глубоко консервативно, даже реакционно по своей сути, но оно также основано на твердой уверенности, что существует «истинное Просвещение», столь же благотворное, сколь опасно «ложное Просвещение».