Важнейшей причиной недопонимания между СПЭ и структурами Коминтерна как в Москве, так и Буэнос-Айресе эквадорские коммунисты считали недостаток информации. В страну поступали скудные сведения и часто из вторых рук о деятельности всемирной компартии. Более чем через год после создания Латиноамериканского лендер-секретариата, руководившего из Москвы южноамериканским коммунистическим движением, в Эквадоре даже не знали формы его организации. Прося направлять информацию напрямую, лидеры СПЭ ясно давали понять, что не понимают сложностей, с которыми сталкиваются руководящие органы Коминтерна, считая их исключительно бюрократическими. Но если серьезной проблемой была недостаточная осведомленность партии о деятельности Коминтерна, то дефицит информированности руководящих органов (всемирного и регионального) о ситуации в стране и революционном движении мог стать основой для принятия трагических решений.
Понимая это, группа Паредеса решительно протестовала против резолюций Первой конференции коммунистов Латинской Америки и ЮАСКИ об Эквадоре, поскольку эти документы были подготовлены «достаточно небрежно», «полны неточностей и не охватывают всех проблем», подчеркивала готовность подчиняться решениям высших инстанций Коминтерна, но настойчиво просила исправить некоторые позиции и впредь учитывать мнение самих эквадорцев «до принятия решения о нашей партии»[926]. Это касалось вопросов принципиального характера при оценке ситуации в Эквадоре и задач партии. Другой информации, кроме поступавшей от самих эквадорцев, ни в ИККИ, ни в ЮАСКИ не было. Сами работники Коминтерна часто считали полученные сведения «путаными» и «скудными» и признавали сложности выработки тактики на основании такой информационной базы[927], что не мешало принимать важнейшие для судеб эквадорского коммунистического движения решения, даже не выслушав его представителей. Этот стиль руководства, с одной стороны, отражал объективную реальность, долгие годы не осознаваемую в Коминтерне, —