Сторонники Паредеса развернули, как он докладывал в Москву, наступление против «мусульманской пассивности» провинциальных организаций, «индолатинской говорильни», коррупции, недостаточной теоретической подготовки членов партии, отсутствия пропаганды, против жестоких репрессий буржуазии и латифундистов, против сопротивления, оказанного в связи с присоединением к III Интернационалу, проводя работу по «сооружению» коммунистической партии, профсоюзной и крестьянской организации и «многочисленные мероприятия для разрушения нынешнего общества и его замены в будущем социалистическим» [911].

Паредес предупреждал Москву о возможности вооруженного восстания в Эквадоре. Такие резкие изменения политической ситуации лидер коммунистов обосновывал несколькими обстоятельствами. Он считал, что открытие Учредительного собрания покончило с «диктаторским режимом» Айоры, высказывавшимся «во все более фашистской манере», июльская же революция, «потерявшая свой прогрессивный характер, откровенно эволюционирует в контрреволюцию» [подчеркнуто в документе]. В этих условиях либеральные «плутократические слои, потерявшие политическую гегемонию», готовили, по его мнению, революцию и провозгласили необходимость союза либералов, консерваторов и социалистов против правительства. СПЭ отвергла альянс с буржуазными партиями. С другой стороны, консерваторы также готовили свою революцию, имевшую поддержку клера. Обе партии располагали оружием, а либералы и серьезной поддержкой офицеров, лишившихся постов в результате Июльской революции. Армия находилась в состоянии раскола. Характеризуя потенциальные возможности СПЭ, Паредес сообщал в Москву, что многие офицеры — участники Июльской революции, уволенные из армии, сочувствуют партии, а некоторые вступили в ее ряды.

Демонстрируя перспективы грядущей революции, руководство СПЭ давала понять, что ситуация может «вынудить» организационно и идеологически слабую партию участвовать в вооруженном выступлении, и требовала от ИККИ поддержать всеми силами «молодую партию, являющуюся одной из немногих в Латинской Америке, которая продолжает существовать, ибо большинство стран находятся во власти диктаторских режимов»[912]. Одним из ключевых в переписке с Коминтерном стал вопрос о необходимости материальной поддержки со стороны Москвы. Главный тезис писем из Эквадора — эффективному развитию партии препятствует «плачевное состояние» ее финансов. Лидеры эквадорских коммунистов взывали к ИККИ: «НАШИ ФИНАНСОВЫЕ НУЖДЫ В ЭТОТ МОМЕНТ [выделено в документе. — В.Х., Л.Х.] большие и крайне срочные» и разъясняли, что средства необходимы для большевизации партии; создания массовых организаций (молодежных, детских, крестьянских, женских, антиимпериалистических, МОПРа);реорганизации профсоюзов; проведения партийного и профсоюзного съездов; поездки делегатов на международные конгрессы. «Минимальная сумма, необходимая нам для этого, — 5000 долларов. Немалыми усилиями наша партия сможет собрать от 500 до 1000 долларов. НЕХВАТКА ДЕНЕГ СТАНОВИТСЯ ГРАНДИОЗНЕЙШИМ ПРЕПЯТСТВИЕМ В ВЫПОЛНЕНИИ ВСЕХ НАШИХ ЗАДАЧ, И МЫ УВЕРЕНЫ, ЧТО ЕСЛИ В ДАННЫЙ МОМЕНТ У НАС БУДУТ НУЖНЫЕ СУММЫ, ТО МЫ СОЗДАДИМ ВЛИЯТЕЛЬНУЮ ОРГАНИЗАЦИЮ [выделено в документе. — В.Х., Л.Х.]. Переживаемый нами момент таков, что мы или сможем добиться немалых успехов, или окажемся раздавлены реакцией на долгое время» [913]. Отсутствие собственных средств у СПЭ вполне объяснимо: в стране не было традиции обязательных партийных членских взносов, бюджет партий формировался за счет добровольных взносов «немногочисленных элементов, которые могут что-либо дать». Не испытывая иллюзий по поводу возможности заставить активистов платить деньги в партийную кассу, Паредес и его соратники уповали на финансовые вливания из Москвы и предупреждали Коминтерн о возможности на долгие годы задержать развитие революционного движения из-за отсутствия средств, необходимых для организации, пропаганды и агитации среди пролетарских масс[914].