Сара Сараева информировала Хрущева о том, что во время дискуссий, проходящих в закрытом режиме, некоторые ученые обманывают партию. Ввиду того, что она не дождалась помощи от руководства республики и ее научных учреждений, Сараева просила создать соответствующую комиссию для исследования деятельности ее отца в возглавлявшемся Б. Гафуровым Институте востоковедения АН СССР. По ее мнению, такая комиссия могла бы дать азербайджанским ученым верное направление в исследовании истории. Она также открыто писала о национализме и шовинизме, царивших в советской науке. Многие ученые, утверждала она, только на словах признают марксизм-ленинизм, на деле же сторонятся его и даже откладывают в сторону. В конце письма она рассказывала о несчастьях, выпавших на ее долю: «Официальная версия моего увольнения с работы – ложь. Мне несколько раз угрожали, чтобы я оставила это дело и замолчала. Во времена культа личности в Баку и Ленинграде я подвергалась нескончаемым преследованиям. Я неоднократно требовала, чтоб мой вопрос был рассмотрен, так же как и дело моего отца, многие документы по которому были подделаны и украдены. Однако я не смогла добиться ни первого, ни второго. После моего увольнения с работы я получаю пенсию размером в 345 рублей и живу в подвале. Разве дочь русского купца Третьякова, дети имеющих заслуги русских капиталистов и помещиков живут в таких условиях?» [875]

Сара Сараева просила советского лидера прекратить развернувшуюся вокруг нее кампанию травли и наветов, оградить от этого ее детей: «Мои дети выросли отдельно от меня в детском доме. Сын мой был демобилизован из армии, живет в Ленинграде и уже три месяца как не может найти работу. А за счет чего он должен жить? Отец его погиб на фронте, мать в моем лице получает 345 рублей. Когда ко мне на время приезжает внук, я становлюсь заложником ситуации»[876]. Однако рассмотрение ее жалоб не привело к положительному результату.

В письмах в Москву и Баку в 1960 г. С. Сараева напоминала, что ее отец оказывал содействие развитию просвещения не только в Азербайджане, но и на Северном Кавказе, в Казани и Крыму, Средней Азии, а также на Ближнем Востоке. Она отмечала, что для стимулирования развития прогрессивной прессы в Иране Тагиев оказывал помощь газете «Тербиетчи». Кроме того, он помогал газете «Хабль-уль-метин» в Индии, татарской печатне Бораганского, первому печатному органу казахо-киргизов, первой крымско-татарской газете «Терджуман». Издав книгу дагестанского ученого Алкадарского «История Дагестана», Тагиев подарил тысячу экземпляров автору, а еще тысячу велел раздать бесплатно. Он также выкупил тираж русско-арабско-персидского разговорника, изданного в 1903 г. в Санкт-Петербурге, и раздал его бесплатно. Вдобавок меценат издал в Тебризе произведения Сеида Азима Ширвани, распространив их в Иране, перевез за свой счет морем в Иран книгу Султанмеджида Ганизаде и Алискендера Джаббарова «Литература на языке пехлеви» и распространил ее в иранских школах[877].