«Еще более искренним был Иосиф Гольденберг, член Совета рабочих и солдатских депутатов и редактор "Новой Жизни". Он говорил французскому писателю Claude Anet (фр.  — Клод Ане — ред.):

"Приказ № 1 — не ошибка, а необходимость. Его редактировал не Соколов; он является единодушным выражением воли Совета. В день, когда мы "сделали революцию", мы поняли, что, если не развалить старую армию, она раздавит революцию. Мы должны были выбирать между армией и революцией. Мы не колебались: мы приняли решение в пользу последней и употребили — я смело утверждаю это — надлежащее средство».^{458}

Если Гольденбергам нужно было развалить русскую армию, то этому удивляться нечего, но генералам, и в особенности Алексееву, приходится не удивляться, а поражаться той слепоте, которая их обуяла еще до революции, когда они не понимали, что поддакивая всякой рвани из Думы, из всяких "Земгоров" и комитетов, идя на измену, соглашаясь на заговоры, они совершали преступление перед Родиной, они на долгие десятки лет обрекали Родину на безпросветное рабство, они отдавали Родину интернационалу на полный произвол. Алексеев называл царское правительство "сумасшедшими куклами". Какими куклами были Гучков и Керенский? Он не смог и слова сказать против них.

"Старый вождь был потрясен до глубины души, и из глаз его потекли слезы", — пишет Деникин об Алексееве. А думал ли этот "вождь" о том, что должен был чувствовать подлинный Державный Вождь и Государь Император, когда он, не исполнив Монаршей Воли подавить бунт, подготовленный будущими авторами приказа № 1, предал своего Государя и перекинулся на сторону революции, предварительно убедив последовать за ним и других военачальников? "Рассчитали, как прислугу", — жаловался Алексеев. А вы все, генерал-адъютанты, как поступили с Государем? "Ожидаю повелений", — осмелились вы, генерал, послать этот ультиматум Императору! Вы встречались со Львовым, переписывались с Гучковым, обливали грязью свою Государыню, давали согласие на участие в заговоре, а затем, воспользовавшись удобным для вас случаем, когда Государь, встревоженный участью своей Семьи, уехал, вместо исполнения приказа направить войска для подавления бунта вы ночью сговариваетесь с предателем Родзянко о перевороте! Уже 8-го марта, когда вы знали, генерал, кто является подлинным хозяином положения в Петрограде, вы осмелились передать отрекшемуся Императору приказ об его аресте, зная о ненависти Совдепа к Монарху и возможных последствиях лишения его Свободы! Уже приказ № 1 был объявлен, и вы не посмели протестовать против него, когда войска на фронте еще были не тронуты заразой, шедшей из Петрограда! Вы не понимали, что вы губите Родину и что все ваши рассуждения, что армия не должна быть втянутой в гражданскую войну, не имели никакого логического обоснования. Вы же и начали гражданскую войну. Кровь доблестных юношей, будь то офицеры, юнкера, гимназисты или добровольцы потекла в борьбе против ненавистников России. На чьей совести эта кровь? Я преклоняюсь перед героями Белого движения, я горжусь этими беззаветно храбрыми и доблестными людьми, которые умирали за свою Родину. Вы начали эту борьбу, генерал, и в этом частичное оправдание вашего безмерного преступления, совершенного вами в феврале 1917 года. Но замолчать это преступление, забыть о нем нельзя. Следствием вашей измены, генерал, были замученные миллионы в Чека, ГПУ, НКВД, КГБ, миллионы, погибшие от голода, в лагерях и подвалах.