Только сел за стол, снова стук. Соня.

— Саша, я взяла на «Тёщу».

— На какую тёщу?

— «Вверх дном». Через час начало. Одевайся, и пойдем.

— Ну что ж, тёща так тёща. Пошли.

Чтобы не думать.

Поздним вечером, едва снял шинель и разложил бумаги, стук. Отцу не терпится обсудить с сыном-моряком последние телеграммы из Порт-Артура. Старик уверен — наши, конечно же, победят японцев. За беседой сын накурился до одури. Как тогда с бароном Толлем в палатке, в пургу майскую.

Давно пора спать. Началась суббота — до среды четыре дня, от неё до отъезда шесть. И доклад надо сделать и дела сдать. А как же Соня? Что она сейчас думает?

Едва среди ночи заснул, стук в дверь. Ну что там ещё? Кому среди ночи…

Заспанный швейцар, за ним посыльный в тулупе (на усах тает иней) тянет из-за пазухи пакет. Колчак, запахнув халат, включает свет.

— Извольте извинить, ваше благородие, срочная телеграмма, из Петербурга.

Тёплый сургуч летит на коврик. Орлёный бланк правительственной телеграммы.

На подлинном собственной Его Императорского Высочества рукой начертано: Разрешаю Константин. Заверенная подпись.[223]

На подлинном собственной Его Императорского Высочества рукой начертано: Разрешаю Константин.

Заверенная подпись.[223]

Да-а, Валентин Львович не потерял и получаса, а великий князь был в молодости моряком и в зрелости — поэтом.

* * *

Начальник, нет ли, но противиться воле Великого Князя архиерей, конечно же, не может. Получив в канцелярии владыки долгожданную бумагу, Александр и София в первый раз идут по городу беспечно. В кондитерской Ходкевича отведали кофе с его известными местным гурманам шафранными булочками, а в Михайло-Архангельской быстро всё уладили. Отец Измаил снова источал благодушие и напутствовал нараспев: оба брачующихся да благоволят до венчания причаститься святых тайн.

В гостинице их ждут. Порадовали Агафью Устиновну, хозяйку — будет снят ресторан, порадовали Бегичева, любителя застолий: быть ему шафером. Огорчился зашедший прощаться Железников: ему доверил лейтенант доставить в Питер четверых поморов и грузы экспедиции.

— Да, Василий, — сказал Колчак с улыбкой, — не довелось тебе рассказать про свой подвиг, про зелёненькую. Он, Соничка, как выпьет, всегда вспоминает про визит государя императора. Его величество перед нашим отплытием из Петербурга посетил «Зарю» и, прощаясь, подарил по три рубля всей команде, чтобы каждый купил по золотому крестику. Вот они и вернулись на борт под утро, без денег, без крестиков и, сама понимаешь, в каком виде.