— Обижать изволите, ваше благородие, — Железников беззлобно глядит из-под нависших бровей детски-голубым взором. — У нас завсегда свои найдутся на шкалик.

— На шкалик! Коломейцев тогда в ярости был, хотел наказать по всей строгости, но барон Толль не позволил. Хоть и был противником пития, царствие ему небесное.

Все перекрестились.

Затем вдвоём с Соней пошли на Казарминскую, оповестить господ поручителей. Весело идут меж грязных ледяных колдобин, держась за руки. На углу Амурской и Арсенальной — Общественное собрание, у входа афиша:

5 марта. Демонстрирование стереоскопических видов Японии.

5 марта. Демонстрирование стереоскопических видов Японии.

— Пойдем? — спросил он беззаботно.

— Ты что, Саша? У нас же свадьба.

Рассмеялись весело. Невдомёк им, что Японию увидит только он один и слишком скоро — как пленный. А нам из нашего сегодня ой как странно видеть, что смеются они на углу улиц Ленина и Троцкого.

В Географическом обществе

В Географическом обществе

Ясный мартовский день угасает, и у дома генерал-губернатора вспыхнули уже дуговые электрические фонари. Колчак идёт по набережной заснеженной Ангары из штаба округа к Отделу. За год, что он тут не был, дом явно не дождался ремонта. Ретирада во дворе, и в тот раз уже полная, теперь — до краёв ямы, и дощатый домик накренился, словно тонущее судно. То ли дело на «Заре» гальюн зимний был — крепкая кабинка на выстрелах, то есть на брусьях, концами за борт выдвинутых.

В вестибюле полумрак. Швейцар в поношеном форменном сюртуке встречает спокойной улыбкой и предупреждает, что в зале прохладно. Но лейтенант беззаботно (нам ли привыкать) кинул ему на руки чёрную шинель с белым шарфом и, чуть придерживая кортик, чинно подымается по ступенькам.

В канцелярии, освещённой не столько керосиновой лампой над столом, сколько дуговым фонарём из окна (от ворот генерал-губернатора), вельможный Маковецкий, председатель Отдела, распекает пожилого препаратора музея, то есть лаборанта:

— Я же говорил, что надо вызвать Станиловского, чтобы он сдал дела в полном порядке. А то позор, даже карту к докладу обеспечить не можем.

Тот моргает виновато и только повторяет:

— Найдем, ваше выскобродие, сей момент найдем…

— Найдем, найдем! А когда у Станиловского дела будут, наконец, приняты? Сколько ему надо уведомлений?

— Будут, непременно будут… Вы ведь знаете, в каком он тяжёлом состоянии…

— При чём тут его состояние? Кто закон преступал — мы или он?