– Люди просто не хотели понимать происходящее, – говорит Люсинда. – Хватало других, более приятных тем для размышления.

Какое-то время мы молчим.

– Меня это злило постоянно, – говорит она.

– Меня тоже.

– Я никогда не понимала, как люди могут быть столь дьявольски умными и одновременно тупыми и не видеть дальше своего носа. Мы же знали, что делали.

– Угу. Порой я думаю, что представители старшего поколения… как бы легко отделаются теперь. Их никогда не призовут к ответу за то, что они все загадили.

– Конечно. По-моему, худшим из всего было появление экологических беженцев. Куда им деваться? Ведь главные разрушители мира построили самые высокие стены.

– Я много думал о вечной мерзлоте, – говорю я. – О том, что она могла растаять, и это привело бы к высвобождению массы парниковых газов.

– Атомная война случилась бы раньше, – бормочет Люсинда и ухмыляется.

– Она в любом случае решила бы проблему перенаселения.

– А ты знал, что каждый четвертый день у нас становится на миллион жителей больше?

– Черт, – говорю я. – Выходит, наше население успеет увеличиться… почти на пару миллионов, прежде чем мы все умрем.

Мы смотрим друг на друга. Смеемся. И я не знаю почему.

– Интересно, чем все закончилось бы, – говорит Люсинда. – Если бы мы смогли жить дальше.

– По словам Стивена Хокинга, нам оставалось существовать пару сотен лет.

– Из-за искусственного интеллекта? – спрашивает Люсинда. – Машины нанесли бы ответный удар. Хотя вряд они смогли бы причинить этой планете больший вред, чем мы.

– Или из-за какого-нибудь супервируса, – говорю я. – В комбинации с устойчивостью к антибиотикам.

– Из-за супервулканов.

– Из-за гибели Мирового океана.

– Из-за того, что воздух стал непригодным для дыхания.