– А чем ты хочешь заниматься? Делать вид, словно ничего не происходит? – говорит Джудетт.

– Нет. – Я резко замолкаю. – Или да. Как раз этого я и хочу. Мне не нравится быть… трупом. Я хочу чувствовать, что у меня есть друзья, и я молод, и я живу!

– Мне жаль, что мы недостаточно веселые, Симон! – говорит Стина. – Но мы пытаемся. Действительно стараемся изо всех сил!

С меня хватит. Они требуют, чтобы я их слушал. Но сами не слушают меня.

– В этом, наверно, и есть твоя главная проблема, – говорю я. – Тебе надо завязывать с излишним старанием.

Я встаю с дивана.

Смотрю на Джудетт:

– А ты зря осталась здесь ради меня. Я знаю, что Стина заставила тебя играть в маму, маму и дитя, но всем было лучше, как раньше. Ты наверняка сама так считаешь.

Я направляюсь в прихожую. Случайно наступаю Бомбому на хвост, и он громко взвизгивает, смотрит на меня обиженно, словно я виноват в том, что он всегда лежит на дороге. Чертов пес.

– Значит, так ты думаешь? – кричит Джудетт.

Я оборачиваюсь. Она тоже встала.

– Это моя семья! – говорит она. – Вы нужны мне. Мне нужен ты, Симон. И Стина. И Эмма. Неужели трудно понять? Ты хочешь, чтобы мы разговаривали с тобой как со взрослым. Конечно. Так я и сделаю.

Стина по-прежнему сидит на диване. Берет Джудетт за руку, когда та начинает плакать.

– Я тоже боюсь, – продолжает Джудетт. – Каждый день я просыпаюсь и считаю оставшиеся часы. Мне не хочется умирать. И я не хочу, чтобы ты умер. Не хочу ничего из происходящего.

Стина поднимает глаза и смотрит на нее с такой любовью, что мне становится не по себе.

– Я хочу снова увидеть Доминику и встретиться с моей семьей и моими старыми друзьями. Я хочу, чтобы мы со Стиной состарились вместе, хочу увидеть, как вырастет ребенок Эммы.

Джудетт дрожит всем телом. Такое впечатление, словно только благодаря руке Стины она не падает.