Став императором, король Венгрии Сигизмунд Люксембург в 1433 г. по примеру своих предшественников захотел подчинить Валахию, Боснию и Албанию. Чтобы получить контроль над рудниками, он готов был сыграть на ненависти местного населения к туркам. Сохранилось яркое свидетельство умонастроений, царящих тогда на Балканах: Бертрандон де ла Брокьер описывает в своих путевых заметках (1432–1433) не только стремление к свободе у балканских народов, но также призывы о помощи со стороны населения, живущего в постоянной опасности и страдающего от самоуправства местных князей. В 1435 г. Сигизмунд отправил болгарского князя Фружина к мятежным албанцам, укрывшимся в горах, а также попытался заручиться поддержкой Рагузы в борьбе с Венецией. Тем не менее глубокие экономические и феодальные разногласия помешали созданию союзов против Османов. Следуя инстинкту самосохранения, некоторые правители вставали на сторону венецианцев, чтобы подождать, пока их враги ослабят друг друга. Чтобы до конца осознать всю сложность политической ситуации, можно напомнить, что сербские князья Стефан Лазаревич и Вук Бранкович участвовали в битвах при Никополе (1396) и при Анкаре (1402) на стороне султана. Венецианский Сенат терпеливо ждал, пока зрелые плоды сами упадут в корзину… Ослабленная войнами Албания также была обречена на поражение в грядущей войне с турками. А в это время население городов и прибрежных земель мирным путем постепенно входило в венецианскую сферу влияния, становясь частью заморских владений Республики (stato da mar). Несмотря на то что урбанизация протекала медленно, история развития городских обществ Далматинского побережья в начале XV в. проливает свет на формы и механизмы венецианского господства.

В венецианской мифологии было заложено понимание того, что только мир ведет к процветанию («Pax tibi, Marce»)[404], а для его достижения можно было задействовать любые средства. Рассмотрим это на примере земель, окружающих Себенико: в 1409 г. по соглашению с венгерским королем за сумму в 100 000 дукатов Зара перешла в подданство к Республике Святого Марка, а вместе с ней Новиград, Врана, Паго, Арб и Оссеро. Через три года главы Себенико, Скрадина и Островицы также передали ключи от своих городов венецианским военачальникам. За ними тут же последовали обособленные Трау, Курцола, Бразза и Лезина. Территориальное расширение имело решающее значение для укрепления позиций заморского государства (stato da mar) на всем побережье Далмации: «Да распространится наша власть до берегов Скутари!». Первоочередная задача состояла в том, чтобы помешать продвижению Владислава Неаполитанского и Сигизмунда Венгерского к восточному побережью Адриатики. Венеция окончательно утвердила свое владычество над морем, после чего начала реализовывать программу колонизации. Некоторые высокопоставленные сановники итальянизировали свои имена, так, Кубрановичи стали Киприани; местные советы делали вклады в уважаемые монастыри, так, жители Виса поставляли очищенное масло и шкурки куницы в собор города Полы, а из Арба привозили шелк-сырец[405]. Во времена незабвенной «битвы народов»[406] Венецианская республика играла важнейшую роль, особенно в период завоеваний, последовавших за провалом крестоносцев под Варной в 1444 г. Всеобщая мобилизация не принесла желанных результатов в войне с разраставшейся Османской империей, потому что султаны умели играть на противоречиях между христианскими государями, тем самым подрывая единство коалиции католических сил. Все надежды тщетно возлагались на венецианцев, но условия, на которых Республика соглашалась вступить в войну, оказались непосильными. Как сообщает турецкая хроника газавата[407], Георгий Бранкович своими действиями изобличил пассивность и некомпетентность предводителей крестоносцев, а Стефан Черноевич, лидер черногорцев, с горечью осознал это еще раньше.