— Бог все прощает, — истерично возразил Михаил Ратманов. Он снова стал сближаться с Азаровым. Отступать тому было уже некуда, так как был прижат к стене. Для защиты он принял оборонительную стойку.

— Arettez, je vous en pris arettez, — сбилась Соланж на французский, который тут никто не понимал.

— Оставьте все меня, не приближайтесь, заколю! — грозно зарычал Ратманов, смотря вокруг себя выпученными от ярости глазами. Для большей убедительности своих слов, он ткнул ножом в сторону присутствующих. Затем снова повернулся к Азарову. — Я тебя давно мечтал убить. И, наконец, сегодня свою мечту осуществлю. Ты даже не представляешь, какое это великое счастье!

— Что же, попробуй, если получиться, — ответил Азаров, пристально следя за каждым движением своего брата.

Внезапно в комнате мелькнула еще чья-то фигура, и через мгновение нож уже лежал на полу. Там же растянулся с заломленными за спину руками и его владелец.

Шевардин уперлся коленом в спину Ратманова, не позволяя тому подняться с пола.

— Михаил Германович, вы успокоились? — спросил он.

— Отпустите, — глухо попросил Ратманов.

Шевардин снял ногу с его спины, Ратманов встал и, не глядя ни на кого, вышел.

Азаров подошел к Шевардину и протянул ему руку.

— Спасибо! Если бы не вы, не знаю, чем бы это кончилось, — поблагодарил Азаров.

Шевардин ответил Азарову странным взглядом, пожал протянутую ему руку и молча удалился из комнаты.

160.

Все ушли, Азаров упал в кресло и перевел дух. Только сейчас он до конца понял, что был на волоске от смерти или серьезного ранения в лучшем случае. Михаил совсем слетел с катушек, становится все более невменяемым. С самого начала было понятно, что их с Ростиком приезд сюда ошибка. Нельзя укрываться в логове врага и при этом чувствовать себя в безопасности. Так просто не бывает. И если поначалу Михаил старался держать себя в руках, то после публикации расследования о премьер-министре уже себя сдерживать не в состоянии. Судя по всему, ему звонят с работы и упрекают в том, что он как-то причастен к этому видео.

Надо будет поговорить с отцом. Он, конечно, будет против их отъезда, но другого выхода, похоже, нет. Хотя стены этого дома защищают его не только от вируса, но и до некоторой степени от мести режима. Здесь его сатрапам труднее арестовать его, а если он уедет отсюда, то препятствий для этого будет гораздо меньше.

Азаров невольно вздохнул, он поймал себя на том, что сейчас ему совсем не хочется переселяться в тюрьму. Раньше он воспринимал свои аресты в качестве неизбежного компонента своего противостояния власти, но в какой-то момент у него сформировалось ощущение, что он уже перебрал свой лимит. Снова оказаться в камере ужасно не хочется, особенно после здешнего комфорта. Но надо готовиться и к такой перспективе — уж слишком большой вызов он бросил этой камарильи, и вряд ли они его простят.