— Я очень рад, что все так разрешилось, — радостно улыбнулся Азаров.

— И я рада не меньше, — в ответ улыбнулась Соланж. — Je veux t'embrasser très fort.

202.

Они вышли из дома и направились по дорожке в сад, держась, как школьники, за руки. Они молчали, но это было совсем другое молчание, чем за обеденным столом. Тогда оно выражало полнейшее отчуждение, а сейчас такое же по силе единение.

Они вошли в сад, остановились — и стали страстно целоваться. Наконец, не без сожаления оторвались друг от друга.

— Надо что-то оставить на вечер, — засмеялась Соланж.

— Мне кажется, наши резервы бездонны.

— Это так только кажется, — не согласилась француженка. — Нельзя растранжирить себя целиком всего за один день.

— Какой все же хороший и умный у меня сын, — задумчиво произнес Азаров. — Не каждый в его возрасте признает свою ошибку.

— Да, Алексей, сын у тебя замечательный, — согласилась Соланж. — Чтобы мы оба делали, если бы он не поменял свое мнение.

— У меня было такое настроение, что хоть вешайся, — признался Азаров.

— На счет вешаться я бы не сказала, но жизнь точно померкла. Не хотелось буквально ничего. Я не представляла, что может быть так тяжело. По крайней мере, у меня давно не было такого состояния.

— У меня идея! А давай ты сегодня переберешься в мою комнату. Пора привыкать жить и спать вместе.

Соланж рассмеялась.

— Я хотела тебе предложить то же самое. Читаешь мои мысли?

— Скорее чувства. Мы чувствуем сейчас одинаково.

— Наверное, это очень здорово.

— Это самое лучшее из того, что случается с человеком.

— Такое с тобой было?

Азаров задумался.