З е р н о в. Ловко.

П у щ и н (Зернову, настороженно). Что — ловко? (Сердито дергает Пушкина.)

З е р н о в. Вообще — ловко. Слова на концах сходятся — как одно.

П у ш к и н (дурачась). То-то вот, что сходятся!

П у щ и н (Зернову). Ну, а теперь ступай на стражу.

З е р н о в. Как договорились. Иду. (Ушел.)

П у щ и н. Неосторожен ты, Пушкин.

И л л и ч е в с к и й. Всех нас подводишь. Хромой черт и сюда продаст, и туда продаст.

П у ш к и н. Он ничего не понял.

П у щ и н. Ладно, не понял. Сейчас так и рыщут. Изъяли лекции Куницына.

К ю х е л ь б е к е р. Александр Петрович не говорит уже, а мямлит. В его словах — один страх за их произнесение.

П у щ и н. Он не ради себя, а ради нас доказывает свою благонадежность. А ему совсем худо. Энгельгардт рассказывал Горчакову, что государь в гневе страшном. Кричал, что его стараниями лицей превратился в рассадник крамолы, вольнодумства, разврата…

П у ш к и н. Вот тебе и достославный конец войны! Вот тебе и возвестили свободу!

К ю х е л ь б е к е р. Аракчеев облечен неслыханной властью. Опять Аракчеев! Все тот же Аракчеев! Он стал страшилищем государства!

И л л и ч е в с к и й. Ради бога, тише, Кюхля…