– У всех у нас рисунок страдает… – вздохнул Сашок. – Очевидно, что мы врожденные пейзажисты. Если нам объединиться, создать группу наподобие барбизонцев, уйти в лес, ну, не в лес, а в Мардакяны, в Бузовны… Уйти на берег моря, поселиться на берегу… Еще Ван Гог мечтал объединиться: правда, с Гогеном у него не получилось… – Сашок все знал. Он так и сыпал именами.

– Лучше в Бильгя, – сказал Таракан, – там глуше.

– Поселиться всем в Бильгя, – согласился Сашок, – и через некоторое время обрушить на Союз художников серии пейзажей в свойственной нам широкой манере! Это было бы убийственно! Помещение нам дадут. Мы потребуем. Откроем выставку и загремим!

– Вниз по лестнице, – сказал Миша.

– Да что с ним говорить? – сказал толстяк. – Пусть пишет свои стенды.

– А вы что пишете? – спросил Миша.

– Мы пишем временно, а ты всю жизнь. Ты нас с собой не сравнивай. Ты только в училище поступил, а мы все прошли. Пройди с наше, после рассуждай.

– В таком случае я могу вас из своей мастерской вытурить.

– Удар ниже пояса, – сказал Сашок.

– Тогда молчите.

– Молчим, – сказал Сашок.

– Что значит мастерской своей не иметь! – сказал толстяк. – От каждого выслушивай, мне это не по душе!

– Иметь мастерскую еще не все, – сказал Сашок. – Левитан ютился по чердакам, а пейзажист отменный.

– Пришли в мастерскую, так работайте, – сказал Миша.

– Работаем, работаем, – сказал Сашок.

На самом деле они давно уже не работали. Для приличия немного помазали – и дальше:

– Настоящий мастер тот, кто умеет находить красоту в обычном!

– Делакруа имел солнце в голове и бурю в сердце!

– Фрагонара, оттого что он все время смеялся, быстро сочли посредственным живописцем.

– А Караваджо закалывал всех, кто его критиковал.