Уточки и прочие пернатые птички далеко не единственные жертвы рефлексий героя. Во второй главе по полной программе достанется туристам. По-старушечьи нудно и дотошно автор перечисляет, мимо кого и чего двигаются туристы в Лондоне: мимо торговцев, попрошаек, полицейских, проституток, наркодиллеров, статуй, фонарей, памятников, обелисков… Потом еще будет добавка про местные атрибуты, которые видит герой: «улицы, тротуары, куртки, пиджаки, панталоны, люди, их руки, их ноги, их пальцы, их носы, фасады домов, ограды». Ну да, помним, помним: «Мелькают мимо будки, бабы, Мальчишки, лавки, фонари, Дворцы, сады, монастыри, Бухарцы, сани, огороды, Купцы, лачужки, мужики, Бульвары, башни, казаки, Аптеки, магазины моды, Балконы, львы на воротах И стаи галок на крестах». Но вот ведь беда – с Александром Сергеичем читатель словно и сам летит, а с Андреем Алексеичем задыхается под пластами и слоями курток, пиджаков и панталон…

В тексте ничего не происходит, действия и событий никаких нет. Всякие бессмысленные передвижения и поступки героя называться действием права не имеют. Рассказчик просто несет ахинею и плетет околесицу, будто издеваясь над акынским творческим методом – но он не издевается, вот в чем беда. Сочувствия или хотя бы интереса герой вызывает примерно столько же, сколько целлофановый пакетик, который ветер гонит вдоль улицы. Причем даже пакетик на ветру можно суметь подать – создатели фильма «American Beauty» подтвердят.

Но это надо уметь.

Аствацатуров – не умеет.

Так что дальнейший «сюжет» изложу схематично.

«Лондонская эпопея» ничем не закончится и никакой связи с последующими событиями не обнаружится. С певицей выйдет расставанье. Герой помыкается по стремным квартирам, подергает крупные сиськи случайных знакомых предположительно женского пола да и уедет восвояси на родину в Питер. Заодно в чемоданчике своем привезет якобы наркоту под видом свеч от геморроя, за что и будет задержан. Не спрашивайте даже, что это за свечная дикость и прямокишечный бред и как это вообще взбрело в доцентскую голову. Но кровавая гэбня до героя не дотянется своими щупальцами – жопные свечи окажутся настоящими, лечебными, без контрабандной начинки. Это приключение тоже ровным счетом не повлияет ни на что в тексте, который представляет собой бесформенную мешанину из несмешных анекдотов и заплесневелых баек. Впрочем, нытье героя в поисках новой работы (со старой его выгнали за лондонские каникулы) еще унылее. А уж когда герой с помощью автора найдет таки себе местечко в вузе, то мы и вовсе захлебнемся в дотошных описаниях кафедральных склок и пошлых интриг. Увязнем в институтской мышиной возне и путопорожней болтовне. Вывернем челюсти от важных лишь самому автору воспоминаний. Поморщимся от дурацких камео его друзей или вставок-полуцитат с кивками на этих друзей – например, елизаровских «куда-куда, в попу труда», «едет маленький автобус» и прочих. Ах, да – наш знакомец Герман Умаралиевич тоже мелькнет в тексте, пробубнит бородатый анекдот «от чего умер покойник» и даст всем понять, что он веган… тьфу ты, ведантист.