А как же субъективное видение и оценка?

Не нужна нам ваша оценка, только восхищение, – отвечает писатель.

А как же образность, эмоциональность, метафоричность?..

Чтобы она снова была, надо возвращать уважение к профессии критика», – пишет А. Жучкова.

Итак, главное, за что борется г-жа Жучкова и что вернет уважение к профессии критика, есть субъективность (а такоже и эмоциональность с метафоричностью… чего, критики?). Субъективность не только видения, но и оценки. Прямо-таки апология профессионализма. Однако почему тогда А. Жучкову столь раздражает чужое мнение, которое кажется ей субъективным? Отчего она не считает собственную оценку полностью субъективной, а следовательно, необязательной в качестве оценки? Ведь в этом случае придется дать право голоса и прочим… субъектам. Однако Жучкова вручает право на субъективную оценку лишь себе и «своим людям», опекаемым ею персонам (если не сказать персонажам).

Так взглянем же в лицо новому методу, а также удивительным метаморфозам Анны Жучковой в зависимости от того, пишет ли она о книге симпатичного или вовсе не симпатичного лично ей писателя. Или умеренно симпатичного, почти несимпатичного или почти антипатичного автора. Пожалуй, главные черты данного метода – «липкая симпатия» (что ж, если критик А. Жучкова в метафоризме своем позволяет себе выражение «липкая эмпатия», позволим и мы себе некоторые вольности) и взаимозаменяемость характеристик.

И начнем мы с полюса шкалы Анны Жучковой – с «Оды радости» В. Пустовой. Своего рода абсолют, раздел «обожаемые».

«Эта книга – поток, энергийный порыв», – пишет Жучкова. – «Она преодолевает узкие рамки жанра. doc, который в литературе почему-то приобрел черты ограниченности и эгоцентризма, хотя само по себе направление. doc вовсе не одномерно… Самый яркий пример – книга А. Старобинец “Посмотри на него”, которую Пустовая так часто упоминает в начале повествования. Упоминает – и преодолевает». Не отвлекаясь на странные словечки вроде «энергийный», спросим себя, чем же так хороша именно эта книга? «“Ода радости” – книга метамодернистская. Принимая противоречия жизни, героиня движется вперед. Прорастает сквозь старое новым в постоянном “движении к еще немного продвинутой версии себя”. А это и есть идея метамодернизма – движение как принятие противоречий и прорастание сквозь них».

Между тем подобные определения насчет идеи подходят к любому произведению искусства во все времена и у всех народов. Даже в пессимистических сюжетах вроде «Смерти Ивана Ильич» или «Скучной истории» можно найти множественные элементы принятия противоречий жизни и движения вперед. Автору попросту не о чем писать, если ни один герой повествования никуда не движется. Итак, был ли Гомер метамодернистом? А также отнюдь не первым представителем какой-нибудь «новой искренности»…