Неудивительно, что абсолютный эксплуататор создает абсолютного челядинца. Это даже не негр, которому гарантирована его миска каши-ватапы за труд на хлопковых полях – это челядинец, которому не гарантировано ровным счетом ничего, жизнь его в руце хозяйской. Доверять такому «специалисту» довольно сложно, поскольку тот живет под нечеловеческим прессингом, своей системы ценности не имеет и общественной догме не следует.

Во-вторых, есть у челяди общая склонность – обожать барина, да так, что это чувство не переходит в эротическое исключительно от почтения и служебного рвения, пересиливающих влюбленность. Но разве можно доверять человеку со столь лицеприятным отношением к предмету? Однажды, станется, пройдет любовь, завянут помидоры, сменится хозяин, жизнь – она длинная… И что ж тогда: «Не помню ничего, не докучайте мне»? А как же «ars longa vita brevis»?

Отсюда и растущее читательское недоверие, и опасливое отношение к новой форме критики – «восхвалитике». Существует, пока еще существует умеренная похвала, проскальзывающая в рецензии, написанной на роман, до которого (как и до автора романа) критику нет дела. Такая похвала может быть и сухой, и холодной, и даже безосновательной, но в нее верится больше, чем в «критическую любовь». А критика с любовью – это уже не критика. Это транс, это сатори, это сабспейс.

Я уже писала о влюбленных (в литературу, конечно же, исключительно в литературу) критиках женского пола, изливающих свое «высокое чувство» в чрезмерности тропов и эпитетов, а тут узрела сходные проявления у критиков мужеского пола. Олег Демидов, чья, как сейчас любят говорить, оптика не подводит при взгляде на многих авторов, совершенно не контролирует себя, когда речь заходит о Захаре Прилепине. Он восхищен им, словно челядь – барином.

Прочитав рецензии всего на две книги З. Прилепина – «Непохожие поэты. Трагедии и судьбы большевистской эпохи: Анатолий Мариенгоф, Борис Корнилов, Владимир Луговской» и «Некоторые не попадут в ад», я была фраппирована открытостью чувств автора рецензий. Демидов постоянно подчеркивает прилепинскую брутальность и «пацанскость» – сам или в цитатах. В обоих рецензиях в изобилии представлено и демидовское мнение, и мнение его «соратников по перу».

«Филолог Михаил Павловец в рецензии на роман «Обитель» назвал Артема Горяинова – пацаном, вытащенным из наших дней и помещенным в Соловки почти столетней давности, а всю прозу Прилепина «пацанской». Может быть, это звучит грубовато, но недалеко от истины». Ох уж это мужское кокетство, хуже женского… Брутально это звучит, брутально. Грубовато, а то и грубо было бы сравнить автора с гопником, быдлом, пэтэушником, словом, с представителем маргинальной «пацанвы»– но само по себе слово «пацан» имеет в наши дни исключительно хвалебный смысл, г-н Демидов.